Триллион долларов. В погоне за мечтой - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Эшбах cтр.№ 161

И он зашагал. И даже если ему понадобятся дни, что делать? Голода он не испытывал после столь долгой горячки. Время от времени ему попадался по пути источник или ручей, из которого он делал несколько глотков, чтобы сполоснуть горло; пригодность воды для питья его не заботила.

Он шел вдоль улиц, движение на которых становилось все оживленнее, и это был знак, что он идет в нужном направлении. Он шел по живописным переулкам, мимо разноцветных хижин, у входа в которые в ржавых железных бочках росли цветы и огородная зелень, а на веревках, натянутых поперек улицы, сохло белье. Дети играли с кошками и с любопытством поглядывали на него, а одна женщина подозвала его, махнув рукой, и дала ему пару старых растоптанных кроссовок – подарок, от которого он чуть не заплакал. Он старался идти через бедные кварталы, где утоптанная земля была усеяна отбросами, дома сплошь и рядом представляли собой незавершенные строения, в которых из бетонных стен торчали прутья арматуры, а небо было опутано сетью беспорядочно натянутых проводов и телевизионных антенн. Шелудивые собаки валялись в затененных углах, дети были в одних трусах. Здесь он никому не бросался в глаза. Потом он снова крался по чистым кварталам, с оштукатуренными домами и балконами во французском стиле. Световая реклама множилась, число полос на дорогах росло, и когда ему попался еще один городской план, на нем была изображена только центральная часть.

Тут ему стали попадаться нищие попрошайки: инвалиды, сидящие вдоль тротуара, жалобно протягивая руку к прохожим, женщины с грудными детьми, назойливо пристающие к мужчинам в деловых костюмах на их пути к машинам, ребятишки в таких грязных лохмотьях, каких он не видел и в трущобах, с жалобными криками окружающие японских туристов. Местные жители смотрели на попрошаек сквозь пальцы, но видно было, что они стараются обходить их подальше.

Он нашел телефонную будку с толстой телефонной книгой, а в ней адрес филиала, а также – по карте в справочнике – его приблизительное местонахождение. Площадь Сан-Хуан, это было чуть южнее парка Аламеда, найти который было нетрудно: все, у кого он спрашивал дорогу, были рады, что он не просит денег. Ему оставалось следовать лишь в сторону энергично вытянутой руки:

– Alameda? Alia!

Наконец он нашел офис, узкое здание в колониальном стиле, на котором красовалась темно-красная буква f на белом фоне, и здание это было осаждено журналистами.

* * *

Мужчина за рулем опорожнил баночку колы до последней капли. Когда он пил, его кадык подпрыгивал. Потом он сплющил банку в руках и небрежно бросил ее прямо на дорогу.

– Допустим, его труп плавает в каком-нибудь озере, – сказал он женщине, которая стояла рядом у раскрытой дверцы. – Как они его найдут? И через пять лет все еще будем здесь торчать.

– Через пять лет нас здесь не будет, успокойся, – ответила женщина. Она была стройная и изящная, с кудрявой рыжей гривой.

Джон, стоя позади них и глядя, как и они, на здание, понял, что они говорят о нем. Его считают погибшим. Если он сейчас войдет в этот дом, на него набросятся так, что он, в конце концов, пожалеет о том, что не погиб.

– И надо же, чтоб это случилось именно в Мехико, – жалобно причитал мужчина. – Отвратительный город. У меня уже сказывается на легких. По утрам просыпаюсь – и кашляю, будто и не бросал курить. Ничего себе, да? Бросаешь курить, а потом на целые недели застреваешь в городе, где на каждом углу несусветная вонь… – С этими словами мужчина вдруг повернулся, как будто учуял Джона по запаху. Он скривил и без того перекошенное лицо. – Эй, Бренда, смотри-ка. У нас публика.

Его коллега повернула голову и посмотрела на Джона. Его пронзил ужас, когда он вспомнил, что знает эту женщину. Бренда Тэйлор, CNN, это имя даже пробудило в нем приятные воспоминания. Это она когда-то, сто лет назад, на самой первой его пресс-конференции в доме Вакки задала ему вопрос, счастлив ли он тем, что богат. И вот она изучающее смотрит на него…

Следуя спонтанному наитию, Джон втянул голову в плечи, протянул руку и жалобно попросил приблизительно на том сленге, по которому в телевизионных сериалах узнавали мексиканцев:

– Please, Missis! Ten dollars, please, Missis!

– О господи! – простонал мужчина. – Как я это ненавижу!

Она сразу перестала изучать его взглядом. Отвернулась в сторону и нервно прошипела своему коллеге:

– Дай ему эти несчастные десять долларов, чтобы он слинял!

– Десять долларов? Какая наглость, Бренда, другие… – Он с отвращением порылся в кармане, выудил купюру и бросил ее Джону. – Ну ладно, на. И пошел отсюда, быстро. Vamos. Черт, как я ненавижу этот город, – проскрежетал он зубами и тоже отвернулся.

– Gracias, – пролепетал Джон, исчерпав этим все свои познания в испанском. – Muchas gracias. – И немедленно улизнул.

* * *

Через несколько кварталов ему попалась маленькая телефонная конторка с вывеской «Larga distancia». Он спустился по ступеням в низенькое помещение, в котором стоял автомат с напитками, а за стойкой сидел толстый мужчина. Стены были оклеены старыми плакатами концертов и богослужений. Конторка была пропащая, но достаточно чистая, чтобы мужчина оглядел Джона с оправданным недоверием.

– Можно позвонить? – спросил Джон и выложил перед ним десятидолларовую купюру.

Кустистые брови мексиканца поползли вверх.

– За границу, – добавил Джон. – В США.

Брови снова опустились. Лапа, унизанная кольцами, потянулась к банкноте, другая указала на один из двух телефонных аппаратов на стене:

– Esta biеп. Dos minutes.

Джон благодарно кивнул и схватился за трубку. Теперь бы не ошибиться номером. Он набрал выход за рубеж, 98 – это число значилось на аппарате на всех важнейших языках. Потом цифру 1 – для США.

И остановился. Он хотел позвонить в секретариат нью-йоркского филиала и попросить, чтобы его незаметно забрала служба безопасности. Но почему-то почувствовал, что это неправильное решение.

Мужчина за стойкой что-то пробурчал и жестом подсказал ему, что надо продолжать набор:

– Andele, andele!

Нет. Это была не лучшая идея, неважно, почему. Джон поднял руку, хотел уже нажать на рычаг, как вдруг в голове его пронеслась другая мысль – мысль, которой он тут же подчинился, не раздумывая. Его палец набрал ноль и потом цифры телефонного номера, который он не мог забыть, так же как и дату рождения своего лучшего друга.

– Алло? – услышал он голос Пола Зигеля.

Цокало было центром города и его гордостью. Площадь была словно предназначена для парадов и маршей, в окружении величественного собора и помпезного дворца, большая и просторная, днем и ночью многолюдная от прохожих, попрошаек, уличных художников, влюбленных пар, семей и фотографирующих туристов. Никогда не иссякающий поток транспорта омывал площадь, посреди которой гордо реял национальный флаг. Вечерами здесь маршировал гвардейский полк, чтобы в обстоятельной церемонии спустить это полотнище, после чего вдоль всех фасадов вокруг вспыхивали тысячи ламп, образуя впечатляющую ночную иллюминацию.