– Ты и в самом деле убил Мааса? Вот так? –
удивлённо спросила Се'Недра, прищёлкнув пальцами.
– Ну не совсем, – попытался объяснить
Гарион. – Было и кое-что другое.
– Так и знала, что ты чародей! – торжествующе
заключила девушка. – Ещё в тот день, около пруда, помнишь?
– Не желаю я быть волшебником, – запротестовал
Гарион. – И не просил об этом.
– Я тоже не по собственному выбору родилась принцессой.
– Это не одно и то же. Быть королём или принцессой –
значит, родиться ими и управлять государством. Но если ты чародей, должен
пользоваться своим могуществом.
– Не вижу особой разницы, – упрямо настаивала
Се'Недра.
– В моей власти совершить чудо, и эти чудеса приводят к
ужасным последствиям.
– И что? – раздражающе-спокойно осведомилась
она. – Я тоже умею совершать ужасные вещи… то есть умела, ещё в Тол
Хонете. Одно моё слово – и слугу могли выпороть пли даже казнить, я этого не
делала, но всё же могла, правда ведь?
Могущество есть могущество, Гарион, и результаты всегда
одинаковы. Не обязательно причинять вред людям, если не хочешь этого.
– Это случается иногда. И не по моей воле. Стук
превратился в грохот, тупой болью отдающийся в висках.
– Тогда тебе придётся научиться управлять собственной
силой.
– Ты говоришь совсем как тётя Пол.
– Она пытается помочь тебе, – кивнула
принцесса, – и хочет, чтобы ты понял: это всё равно придётся сделать,
раньше или позже. Сколько ещё людей тебе придётся сжечь прежде, чем
прислушаешься к голосу разума?
– Ты могла бы не упоминать об этом, – пробормотал
Гарион, глубоко задетый её словами.
– Правильно, – согласилась Се'Недра, – могла
бы. Повезло тебе, что не я твоя тётя! Я бы так долго твои глупости терпеть не
стала!
– Ничего ты не понимаешь, – угрюмо пробормотал
Гарион.
– Понимаю, и гораздо лучше, чем ты думаешь, Гарион.
Знаешь, в чём твоя беда? Никак не хочешь взрослеть! Желаешь всю жизнь
оставаться мальчишкой! Да только не выйдет, никому ещё не удавалось! Неважно,
что твоя сила велика, император ты или чародей – время остановить нельзя! Я
поняла это много лет назад, но, по всей видимости, просто потому, что гораздо
умнее тебя.
И без единого слова, не потрудившись ничего объяснить,
Се'Недра приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его прямо в губы!
Гарион, покраснев до ушей, смущённо опустил голову.
– Скажи мне, – начала Се'Недра, перебирая рукав
его туники, – королева Солмиссра и в самом деле так прекрасна, как
говорят?
– Она была самой красивой женщиной, которую я видел в
жизни! – не задумываясь, ответил Гарион. Принцесса гордо вскинула голову.
– Ненавижу тебя! – прошипела она сквозь стиснутые
зубы и, всхлипнув, побежала на поиски тёти Пол.
Гарион недоуменно поглядел вслед девушке и, отвернувшись,
мрачно уставился на реку, серую от непрерывно падающего пепла. Зуд в ладони
стал нестерпимым; он непрерывно чесался, раздирая кожу ногтями.
– ТЫ ТОЛЬКО РАСЦАРАПАЕШЬ ЕЁ ДО КРОВИ! – заметил
голос.
– Но она чешется! Просто невыносимо!
– НЕ БУДЬ РЕБЁНКОМ!
– В чём причина?
– ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО И В САМОМ ДЕЛЕ НЕ ЗНАЕШЬ?
ПРИДЁТСЯ ТЕБЕ УЧИТЬСЯ БОЛЬШЕМУ, ЧЕМ Я ДУМАЛ. ПОЛОЖИ ПРАВУЮ РУКУ НА АМУЛЕТ.
– Зачем?
– ДЕЛАЙ И НЕ СПРАШИВАЙ, ГАРИОН.
Юноша расстегнул ворот туники и положил горящую ладонь на
медальон.
Словно ключ, входящий в скважину, для которой был
изготовлен, прикосновение руки к пульсирующему, подобно бьющемуся сердцу,
амулету оказалось единственно правильным и нужным.
Зуд в ладони превратился в уже знакомый сильный толчок, а
биение гулко отдавалось в ушах.
– НЕ СЛИШКОМ УСЕРДСТВУЙ, – предостерёг
голос. – ИЛИ ХОЧЕШЬ РЕКУ ВЫСУШИТЬ?
– Но что происходит? В чём дело?
– БЕЛГАРАТ ПЫТАЕТСЯ НАЙТИ НАС.
– Дедушка? Где?
– ТЕРПЕНИЕ!
Пульсация всё усиливалась, пока всё тело Гариона не
затрепетало от гулких ударов. Он перегнулся через поручень, пытаясь что-нибудь
разглядеть в сплошном тумане. Но город был совсем не виден, а крики и вопли,
доносившиеся со скрытых серой дымкой улиц, становились всё слабее. И тут где-то
посередине реки шевельнулась странная тень, не очень большая, тёмная, бесшумно
пробирающаяся вниз по течению.
Биение всё громче отдавалось в ушах, а тень приблизилась к
кораблю, и Гарион с трудом различил очертания маленькой лодки и услышал плеск
вёсел.
Гребец повернул голову; юноша узнал Силка. Лицо драснийца было
серым от пепла; по щекам текли струйки пота На корме сидел господин Волк в
тёмном плаще с капюшоном.
– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, БЕЛГАРАТ, – приветствовал
бесстрастный голос.
– КТО ЭТО? – прозвучал в мозгу Гариона испуганный
голос Волка. – ТЫ, БЕЛГАРИОН?
– НЕ СОВСЕМ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ПОКА НЕТ, НО МЫ
ПОСТЕПЕННО СБЛИЖАЕМСЯ ДРУГ С ДРУГОМ!
– А Я-ТО УДИВЛЯЛСЯ, КТО ТАК ШУМИТ.
– ИНОГДА ОН СЛИШКОМ УСЕРДСТВУЕТ. НИЧЕГО, ЕЩЁ НАУЧИТСЯ.
Тут кто-то из матросов, собравшихся вокруг Бэйрека, заметив
лодку, окликнул остальных, и все столпились у поручня, разглядывая утлое
судёнышко.
На палубе, привлечённая суматохой, появилась тётя Пол.
– Долго тебя не было! – окликнула она.
– Слишком много всего случилось, – отозвался
старик.
Откинув капюшон, он отряхнул с плаща серый порошок. Только
сейчас Гарион заметил, что рука Волка висит на грязной перевязи.
– Что с твоей рукой? – спросила тётя Пол.
– Я предпочёл бы не говорить об этом.
Щеку Волка пересекала уродливая царапина, а глаза горели
плохо скрытым гневом.
Силк, с ехидной улыбкой на вымазанном пеплом лице, ловко
подогнал лодку к самому борту.
– Думаю, ничто на свете не заставит тебя придержать
язык, – раздражённо обратился Волк к коротышке.