Не женское дело(Сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Елена Горелик cтр.№ 386

— Мадам, это именно то, чего я от вас и жду, — штатгальтер чуть заметно качнул головой. Дрогнули пышные перья на шляпе.

— Но это не все?

— Нет, — на сей раз усмешка Вильгельма была загадочной. — Я понимаю, что Сен-Доменгу еще рано ссориться с такой могущественной державой, как Франция, однако рано или поздно такой момент настанет. Однажды его величеству Людовику надоест играть с вами в независимость, и тогда…

— Сударь…

— Мадам, мы ведь с вами добрые друзья, не так ли?

— Хорошо… друг мой, — улыбнулась Галка, подумав при этом: «Блин, еще один „добрый друг“ на мою голову…» — Я предвидела это задолго до того, как мы объявили о независимости Сен-Доменга. Я говорила о том своим товарищам, и мы еще семь лет назад пришли к одному непростому, но единственно возможному для нас варианту: держаться в кильватере Франции до тех пор, пока не сможем идти своим курсом. Вы правы, ссориться с Францией мы пока не имеем права. Однако если вы предлагаете нам пойти на столь рискованный шаг, то вы наверняка можете также предложить нам расклад получше. В противном случае этот разговор не имеет смысла.

— Что вы скажете о некоей лиге государств, призванной не допустить превращения Франции в агрессивную империю на манер Римской? [178]

— Стать убийцами империи? Заманчиво, — произнесла Галка. — Один уточняющий вопрос: вы намерены убивать так каждую потенциальную империю, или ваша ненависть обращена именно против Франции?

— В данный момент никто иной не угрожает европейской безопасности более, чем непомерные амбиции короля Людовика. — Вильгельм ловко ушел от прямого ответа. — Сейчас важно остановить его. А в будущем… Мадам, друг мой, я не дельфийский оракул, чтобы предвидеть комбинации, которые сложатся через двадцать, тридцать или сто лет.

— Я тоже не оракул, друг мой, — теперь от улыбки мадам генерала повеяло холодом. — Однако кое-какие мои предсказания имеют странное свойство сбываться. И я предсказываю Англии, если она пойдет по имперскому пути, очень большие неприятности.

— У вас репутация честного человека, мадам, и только потому я уверен, что это не угроза, — мягко проговорил Вильгельм. — Насколько я понимаю, вы враждуете не со Стюартами, не с Англией, а с некими принципами, кои вам глубоко противны. Могу ли я узнать, каковы эти принципы, и почему они для вас неприемлемы до такой степени?..

— Обвиняемый Грин, из показаний свидетелей стало ясно, что вы не были в курсе относительно намерений вашего адмирала вплоть до того момента, как он отдал приказ. Так ли это?

— Так и есть, — ответил бывший старший помощник «Сент-Джеймса», когда судебный пристав перевел вопрос обвинителя на английский язык. — Когда сэр Чарльз отдал приказ открыть огонь с левого борта, меня это удивило и озадачило, ведь корабль противника находился по правому борту от нас. А повреждения, полученные в бою, не позволяли нам стрелять с обоих бортов одновременно.

— Скажите, сеньор, могли ли вы отказаться от исполнения данного приказа?

— Нет, сэр. Я офицер королевского флота.

— Скажите, есть ли у вас семья, сеньор Грин?

— Протестую, ваша честь! — тут же взвился Эллиот. — Этот вопрос не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу!

— Протест отклонен, сеньор адвокат, — спокойно ответил прокурор. — Следует дать возможность сеньору Родригесу довести его мысль до конца… Обвиняемый, ответьте на заданный вопрос.

— Да, сэр, у меня есть семья, — сказал Грин. — Мать, брат, жена и две дочери.

— Стало быть, если бы адмирал приказал вам расстрелять ваших близких, вы и в этом случае не рискнули бы ослушаться? — Родригес не был иезуитом, но наверняка учился в их коллегиуме.

— Я снова вынужден заявить протест, ваша честь! — искренне возмутился адвокат. — Ставить моего подзащитного перед необходимостью отвечать на столь чудовищный вопрос недопустимо!

— Офицер английского королевского флота обязан подчиняться приказам вышестоящих офицеров, не так ли? — поинтересовался прокурор. — Насколько мне известно, за неподчинение приказам предусмотрены весьма суровые наказания.

— Вот именно, ваша честь! Мой подзащитный стоял перед непростым выбором — либо обстрелять город, либо быть казненным за неповиновение!

— Однако вопрос обвинителя весьма резонен, вы не находите? Если вы считаете, что задавать вашему подзащитному столь чудовищный вопрос недопустимо, ответьте на него сами. Смогли бы вы исполнить приказ адмирала, если бы он приказал вам расстрелять ваших близких?

— Вполне вероятно, что нет.

— Будьте добры отвечать более конкретно.

— Нет, ваша честь.

— Значит, вы предпочли бы бунт и смерть, но сберегли бы жизни своих близких?

— В рассматриваемом нами деле речь не шла о жизни близких моего подзащитного, ваша честь.

— Но погибшие в соборе Примада де Америка тоже были чьими-то близкими, не так ли? — прокурор поддел кончиком пера бумагу — список жертв обстрела. — Женщины, дети. Они имели такое же право на жизнь, как и ваши близкие, и близкие сеньора Грина. Почему же тогда убийство чьих-то близких является менее чудовищным деянием, нежели убийство собственных?

— В таком случае, ваша честь, следует поставить под сомнение законность любых военных действий, — язвительно проговорил адвокат. — Ибо там убийство чьих-то близких происходит в масштабах, несоизмеримо больших, нежели в рассматриваемом нами случае.

— Убийство вооруженного, способного дать отпор человека классифицируется несколько иначе, чем хладнокровный расстрел беззащитных женщин и детей. Вы не согласны?.. Желаете ли вы что-либо добавить к сказанному?

— Нет, ваша честь.

— Продолжайте, сеньор Родригес…

Штатгальтер Вильгельм смотрел на эту женщину с нескрываемым удивлением.

— Теперь я понимаю, почему вас так боятся, — проговорил он. — Вы настаиваете, чтобы в вашем государстве непременно соблюдалось всеобщее равенство перед законом. Это действительно мало кому может понравиться, ведь каждый считает себя лучше прочих.

— За редким исключением.

— Ваша беда в этой редкости, друг мой. Сколько в истории примеров, когда прекрасные начинания были загублены недостойными наследниками! Только не говорите, что вы придумали, как избежать этой опасности.

— А рецепта идеального государства еще никто не изобрел, друг мой, — невесело усмехнулась мадам генерал. — Любая система, будь то монархия или республика, имеет свои достоинства и недостатки. Парламентаризм и свобода слова хороши в мирное время, но во время войны превращаются в смертельную опасность для государства. Жесткая централизованная власть по типу французской монархии прекрасно мобилизует все силы страны, когда приходится воевать, но в мирное время… Да вы и сами видите, что происходит, за примером далеко ходить не надо.