— Давно живу, много видел.
— Вы кто?
— Ты, девушка, меня не знаешь. А вот я за тобой давно присматриваю, любуюсь. Такая умница! Всех провела, всех обманула. А меня, старика, не приметила.
— Вы обознались.
Дама попыталась его обойти, но палка преградила дорогу.
— Не торопись, красавица, — буркнул старик. — От меня не убежишь.
Случайный прохожий оглянулся на странную парочку.
— Пошел вон! — Дама толкнула старика в грудь. — Уйди с дороги!
— Пойдем в дом, там все скажу… — Старичок огляделся. — Хватит топтаться, и так глаза намозолили.
— Уйди, я крикну полицию, — прошептала дама.
Старичок ухмыльнулся:
— А кричи! Пойдем в участок, там и расскажешь, как убила друга своего и дочку купеческую.
Барышня не нашлась что ответить.
— Хватит, милая, пугать друг дружку. Тебе ведь хочется узнать про сому?
Он вошел в подворотню уверенно, будто знал о тайном убежище.
Поднявшись на последний этаж, дама открыла дверь и впустила незваного гостя. Нищий скинул зипун с шапкой, оставил котомку и по-хозяйски направился в гостиную. Она вошла следом, не подняв вуаль.
Старик расселся за обеденным столом:
— Что, милая, устала бегать, сеткой лицо прятать? Ничего, я тебе помогу. Все сладится, все хорошо будет, не бойся меня, я друг твой. Столько сил потратила, и все попусту.
— Почему ты решил, что я убила Ивана и Надежду?
— Прости меня. Погорячился, милая. Конечно, не ты.
Она еле сдержала слезы:
— А кто тогда?
— Неужто не догадалась?
— Я не умею догадываться.
— Подружка твоя их порешила.
— Как? — вскрикнула барышня.
— Ивана напоила водкой, отвела на лед и бросила.
— Но ведь Иван не пил!
— Затащила его в постельку, он голову и потерял.
— Это невозможно! Иван…
— Все возможно, милая, когда у человека воля несгибаемая. Такая, о какой ты всегда мечтала. А у нее вот силенок хватило. Ничто не остановило.
Чтобы не разрыдаться, барышня зажмурилась. Вот ведь в чем дело. Верила, что подруга верна высокой идее, а она оказалась убийцей. И на кого руку подняла…
Старичок обнял за плечи:
— Ты поплачь, милая, полегчает.
— А Надю? — сдерживаясь из последних сил, спросила барышня.
— И ее, бедняжку. У купеческой дочурки мозгов-то совсем маловато.
Барышня плакала навзрыд, за все унижения и обиды прошедших дней.
Старик терпеливо ждал.
— Простите… — сказала она. — Я не знаю, что теперь делать. Мне теперь деваться некуда. Хоть сама иди в полицию.
— И не думай, милая! Ты еще молодая, тебе жить да жить. А попадешь в тюрьму, пойдешь по этапу — жизнь адом покажется. Давай-ка чайку выпьем…
Вскоре на столе пыхтел самовар, появились заварочный чайник, вазочки с кусковым сахаром и яблочным вареньем. Старичок попросил молока. Хозяйка поставили фарфоровый кувшинчик.
— Что вам известно про сому?
Старик приложил палец к губам:
— Будто кто стукнул? Сходить бы посмотреть…
На цыпочках она пробралась в прихожую, прижалась к двери, сдерживая дыхание. Убедившись, что дед ослышался, вернулась за стол.
Гость чаевничал, с удовольствием прихлебывая из чашки.
— Ох и вкусный у тебя чаек. Прости, что заставил бегать.
Взяв чашку, она сделала глоток и не заметила, как допила восхитительную влагу. Заботы и беды исчезли, огромная радость наполнила ее всю. Вспыхнуло солнце, и зажглись звезды, встала радуга, и вышел месяц, хлынул теплый ливень, и обрушился ураган пушистого снега. Время исчезло, пространство раздвинулось. Комната наполнилась сиянием чистого золота, лучи которого проникали в сердце. Она увидела, как на солнечной колеснице несется прекрасный и юный бог. Она закричала, замахала ему, в радостном танце славя появление божества. Бог обернулся и посмотрел на нее. Взгляд его был так прекрасен и чист, что по низу живота неудержимо покатился жаркий прилив. Юный бог вошел в нее и стал частью ее. Водопад сладости обрушился, она рухнула и отдалась истоме. Лежа на полу, билась в конвульсиях, с восторгом принимая муку.
Видения схлынули. Она снова различила свою комнату. Над ней кто-то склонился. Она поняла, что это Посланник, который пришел с вестью. Посланник был прекрасен. Серебряные волосы спадали на доброе и мудрое лицо, борода источала сладостный аромат. Она протянула руки и застонала. Она хотела приникнуть к Посланнику, стать его частью, слиться с ним. Он так прекрасен!
— Ты видела его? — прогремел голос.
— О да! Он прекрасен!
— Это Сома! Ты принимаешь его?
— О да! Я так люблю его!
Над головой Посланника возник ореол, в котором блистали изумруды, а звезды водили хоровод. Барышня извивалась на полу.
— Ты готова идти за мной? — спросил Посланник.
Да, она готова!
— Мы уничтожим вековое рабство. Мы сорвем короны с голов венценосных мерзавцев и кинем их к стопам свободных народов!
Как это прекрасно!
— Мы свергнем позорную религию, а на развалинах храмов построим сияющие дворцы истинного счастья! Ты хочешь этого?
Да, да, да, она хочет этого всем сердцем и душой.
— Мы откроем человечеству новый, светлый мир! Ты хочешь этого?
Скорее, скорее приблизься, блаженный миг!
— Отныне ты должна подчиняться мне. Каждый мой приказ — это приказ Сомы! Повинуешься ли ты новому богу счастья?
Она повинуется Посланнику с радостью и восхищением.
Слова лились сладостным потоком. Посвященная знала, что впереди ждет радость. Она стала тем, чем и была от рождения — маленькой крупинкой великого Сомы, которого познала. Теперь все жертвы и лишения не напрасны. Теперь у нее есть великая цель и великий учитель, который поведет к радости. Много лет назад она поклялась положить свою жизнь на алтарь борьбы. Муки и слезы были дорогой к великой жертве, которую она принесет Соме.
Тело содрогалось, приступ слабел. Она вздрогнула и затихла с блаженной улыбкой на пересохших губах, не ощущая жара.
Изучив пылающее лицо, старик снял парик и бороду.
— Какой прекрасный результат! — сказал он удовлетворенно.
Из воспоминаний Аполлона Григорьевича Лебедева
Заворачиваю в сыскную, вижу: на ловца и зверь бежит. Только зверь за голову держится. Хватаю в охапку, волоку за собой. Он упирается: