Между Амуром и Невой - читать онлайн книгу. Автор: Николай Свечин cтр.№ 53

Так и Бардадым: высылает на поиск своих головорезов, но и сам дома не сидит. Берёт с собой обоих Юсов и, так сказать, для удовольствия… пошаливает. Всегда старается убить лично, собственными руками, и счёт ведет каждый год, сколько народу на тот свет спровадил. Пули себе завёл особые, из родия. Это такой редкий металл, добывается при обработке самородной платины; очень стойкий, не растворяется даже в «царской водке». Вроде визитной карты господина Свищёва — чтобы знали, что «сам» стрелял.

Для чего я это всё рассказываю? Потому, как Лука Лукич прознал про «Этапную цепочку» и весьма ею заинтересовался. Пришёл сюда; мы имели с ним долгую беседу. Люди деньги зарабатывают, а с ним не делятся! Очень это показалось ему обидным. Я ему: «Вы лучше помогите чем, тогда понятно, за что платить; а запросто так не пойдёт». Он мне ответил: «Ты, дурак, не понимаешь, что Свищёву самые большие деньги надо платить за то, чтобы он не замечал, что ты есть такой на белом свете. А чтобы ты лучше осознал и хозяину своему доложил, устрою я тебе, чувырло, весёлую жизнь». И устроил.

У нас здесь царевой власти никакой нет. За месяц в посёлке зарезаны или пропали без вести четыре человека… Всё на Каре решают два туза. Первая сила — это Бардадым, а вторая — полковник Николай Андреевич Потулов, начальник Нерчинского каторжного района. Между собой они давно уже договорились и рвут на части народ в полном согласии. Свищёв помогает Потулову обворовывать каторжных, и в придачу они на пару разувают казну. С кабинетских приисков полковник каждый год ворует несколько пудов золота, но ведь его надо ещё суметь продать! Казна скупает металл у частных старателей, имеющих патент на добычу, по цене 3 рубля 57 и ¾ копейки за золотник [133] . А промышленники берут его у «горбачей» по полтора рубля, продавая затем казне за настоящую цену от своего имени. Так вот, Свищёв забирает у Потулова все украденное им золото по ценам казны! Чем очень его обязывает… Поэтому уже через день после нашего с Бардадымом разговора господин полковник придрался ко мне по пустяку и засадил на неделю в карцер. По выходе же запретил допускать меня в канцелярии до бланков паспортов и к печатям, а раньше я имел доступ ко всему и свободно выправлял беглым документы. Вот… Смекнул я, что такая «веселая жизнь» застопорит всю «Цепочку», и начал на свой страх и риск отстегивать Свищеву двадцать процентов от заработанных на беглых ребятах денег. Сказал ему, что вызвал представителя от Лобова для окончательных переговоров, так что, он вас ждет. Мое мнение, повторюсь — откупиться. Здесь, в районе, нам с Бардадымом не справиться. Это не Москва, куда можно за ночь приехать, шлёпнуть, кого хочется, и к следующему утру назад вернуться…

— Шлёпнуть можно и здесь, — осторожно сказал Лыков.

— Можно, — согласился Саблин. — Пуля дура, она кого хочешь возьмёт. И господин Свищёв её заслужил, как никто. Но это целая война, требующая людей, денег, времени. А потом: вот, например, вы с Челубеем подловили его где-нибудь на лесной дороге (хотя он всегда передвигается с сильной охраной). Стрельнули. И что дальше? Такое начнётся — не приведи господь! Изменится же весь расклад. Кто заступит место покойника? Не станет ли только хуже? А ну, как возвысятся «духовые»? Тут двадцатью процентами не обойдешься — эти вообще пределу не знают. Я против!

— Анисим Петрович велел Бардадыма списать в расход, — лаконично сообщил молчавший до сих пор Челубей.

— Понятно, — только вздохнул Саблин; хотел что-то возразить, но промолчал.

«Какие же ты ещё получил инструкции, секретные от меня?» — подумал про себя Лыков, но вслух спросил другое:

— А по второму вопросу что полагаете, Иван Богданович? О пропавших «фельдъегерях».

— Определенно сказать трудно. Может, кто из желтугинских нагнал, чтобы продать потом это золото по второму разу. Там народ всякий… Может, «духовые» перехватили; места у слияния Аргуни и Шилки дикие и тамошней рвани никто не указ. А может, и Лука Лукич реквизировал.

— Понятно. Мы у вас поживем день-два; надо подготовится к поездке, транспорт заказать, оружие запасти…

— Транспортом займусь я, — второй раз открыл рот Челубей, — а Иван Богданыч мне поможет.

— Лады. А я пока познакомлюсь с Бардадымом.

Саблин с Недашевским переглянулись.

— Только уж поосторожнее там с Юсами, — сказал резидент и неодобрительно покачал головой.

Утром следующего дня Челубей и Саблин отправились в Теребиловку договариваться о лошадях, а Лыков пошел покупать оружие. Пригородная слобода Нижней Кары, Теребиловка была главным во всем Забайкалье местом сбора контрабандистов, беглых, диких старателей, опиумных постащиков и прочего отребья. Этот огромный притон, с подпольными кабаками, «мельницами», публичными домами и потайными золотолитнями, держали нерчинские «иваны». За ними, если верить Саблину, тоже стоял Бардадым. Многие каторжники, бежавшие из-под стражи, жили в Теребиловке годами, ввиду своей тюрьмы и не собирались подаваться ни в какие столицы — им и здесь было хорошо… Из слободы, в частности, снаряжались транспорты в Желтугу по отлаженному маршруту, с секретными постоялыми дворами и всегда имевшимися наготове сменными экипажами. Маршрут доходил до казачьей станицы Игнашино, от которой до республики старателей оставались последние тридцать верст. Их предстояло идти уже по китайской территории: казаки только переправляли желающих на правый берег Амура, а сами в Желтугу никогда не ходили, боялись.

Саблин назвал Лыкову колониальный магазин Мордуха Сицкина. Хозяин, ссыльный еврей из Ковно, снабжал «шпалерами» весь район, и за хорошие деньги у него можно было купить настоящие английские и бельгийские модели и патроны к ним. Алексей не дошёл до магазина совсем немного, когда услышал за спиной грубый голос:

— Эй, малайка! [134]

Он обернулся и увидал пролётку, а возле нее — четверых варнаков, которые прижали к забору молодого парня горской наружности и шедшую с ним девушку. Юноше было на вид не более двадцати лет. Стройный, гибкий, в ветхом архалуке и сбитых ноговицах, он пытался вырваться, но его уже крепко держали под руки с двух сторон. Лицо малайки показалось Лыкову как будто знакомым… Девушка же поразила Алексея своей притягательной хрупкостью: тоненькая, белокожая, с огромными черными глазами, она вцепилась в брата (а было очевидно, что это брат и сестра) и закричала в отчаянии:

— Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!

Её тут же, без церемоний, ударили по лицу, и этого Лыков уже не стерпел. Если бы мордовали только парня, пусть даже четверо одного, он бы отвернулся и ушёл. В чужом городе, в сердце каторги, имея трудные задания и от Лобова, и от Департамента полиции, он не мог себе позволить ввязываться в чужие беды. Но бить женщину Лыков, как солдат, не дозволил и сразу развернулся на крик.