Гвардия Феникса - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Браст cтр.№ 51

В Тортаалике постоянно шла жестокая внутренняя борьба между двумя сторонами его натуры – деятельный юноша хотел только одного: быть императором, достойным войти в историю, а ответственный дворянин боялся собственных крайностей. Именно борьба между этими двумя противоречивыми факторами и определила характер его правления.

В результате императорский двор находился в смятении. Советники его величества (к которым он обращался за поддержкой в сложную минуту) постоянно ссорились с фаворитами (с которыми он развлекался). Правление, начавшееся при благоприятных обстоятельствах, как то: удачное подавление Восстания Экипажей, о котором мы уже имели честь упоминать, постепенно соскальзывало в трясину дворцовых интриг. Те, от кого зависело принятие решений, опасались, что фавориты, преследуя собственные цели, могут повлиять на его величество и убедить поступить иначе. Фавориты же, в свою очередь, боялись, что управляющие и министры благодаря хорошо продуманной, напряженной работе сумеют вытеснить их из сердца императора.

Пример тому однажды мы уже имели честь наблюдать: Ланмарея получила приказ арестовать Катану э'Мариш'Чала за убийство, потрясшее двор, в то время как Ланмарея, будучи близким другом Катаны, совсем не подходила для подобного задания. Еще более важное решение – какая линия Дома Дракона получит под свое командование гарнизон Пепперфилда – постоянно откладывалось самим Тортааликом, на которого оказывали давление жена, фавориты и советники, причем часть из них действительно принимала нужды Империи близко к сердцу, остальные же хотели помочь друзьям и сообщникам.

Понятно, что при подобных обстоятельствах ситуация не может быть стабильной: то и дело появлялись новые союзы, приказы отменялись, кто-то получал преимущество, кто-то проигрывал. Когда наши друзья находились на половине пути к Рэдфейсу, возникла очередная проблема.

Итак, обратим наши взоры к Императору, который отдыхал в Седьмой комнате (она получила такое странное название из-за того, что в ней было семь стен), уютной, удобной и отлично приспособленной для интимных бесед. Здесь мы находим еще одного человека, о котором история рассказывает нам гораздо меньше, чем он того заслуживает; его доверительность герцог Уэллборн, доверенное лицо императорской семьи.

Уэллборн принадлежал к Дому Атиры, но не имел желания заниматься изысканиями по поводу природы нашего мира, а тем более ее менять. Уэллборна интересовали прежде всего тайны человеческой души, что и привело его еще в ранней юности к трудному и утомительному обучению Тайнам Доверия. Во время своих занятий он натолкнулся на труды А'джо, доверенного лица Зарика II, который замышлял разорить семью А'джо, в чем и признался своему доверенному лицу. Тот выслушал императора, однако так и не выдал его планы драконлордам, мечтавшим лишь о предлоге, чтобы заполучить Орб, и доверявшим в свою очередь А'джо.

Молодому Уэллборну поведение А'джо показалось таким замечательным и благородным, что он был совершенно покорен новым для себя искусством и начал активно его изучать и практиковать с той целеустремленностью, на которую способны лишь атиры. В результате уже к шестисотому году он стал доверенным лицом императора и занимал этот пост в течение ста пятидесяти лет – даже тогда, когда на трон взошел Тортаалик, Уэллборн сумел сохранить свою должность.

Мы знаем, что Уэллборна отличало крепкое телосложение (большая редкость среди атир), а серо-голубые глаза обладали поразительной проницательностью, эффектно контрастируя со смуглой кожей лица. Рассказывали, что он внушал абсолютное доверие, но не только благодаря своему безупречному поведению. Его внешность сыграла здесь немаловажную роль: казалось, физическая сила помогала Уэллборну нести тяжкое бремя ответственности.

А кто, обязаны мы спросить, несет самое тяжкое бремя ответственности, кроме императора, которому приходится каждый день принимать решения, радующие одних и ведущие к разорению, отчаянию и гибели других? Еще есть Орб, никогда не позволяющий его величеству забыть о том, что он сделал и почему. Но, в общем, никто, за исключением доверенного лица, добровольно берущего на себя боль от угрызений совести, ибо в противном случае моральный груз ответственности оказался бы столь тяжелым, что император вообще не смог бы принимать никаких решений или вошел бы в историю, как Венгли Безжалостный – правитель, чья жестокость не знала себе равных.

Когда Тортаалик оказался в комнате, Орб, кружащий у него над головой, приобрел тревожный рыжевато-коричневый цвет. Герцог уже ждал его величество. Впрочем, совсем недолго – Тортаалик славился тем, что был одним из самых пунктуальных императоров Дома Феникса. Тортаалик закрыл за собой дверь, а герцог встал и низко поклонился. Затем, пока император усаживался в кресло, его доверительность взял жезл, символ своей должности, и обвел им всю комнату, каждый угол, пол и потолок. Закончив, он вернул жезл в стоящий посреди комнаты держатель: стеклянная верхушка оказалась направленной в небеса, а медное основание покоилось на полу.

Завершив приготовления, он сел напротив императора и сказал:

– Нас никто не слышит, ваше величество.

– Очень хорошо, – ответил император, глубоко вздохнул, закрыл глаза и продолжал: – Моя совесть больно ранит меня, ваша доверительность.

– Я перевяжу ваши раны, сир.

Покончив с формальностями, Тортаалик откинулся на спинку кресла и переплел длинные пальцы. Ногти были тщательно ухоженными (в тот период своего правления он покрывал их лишь прозрачным лаком).

– Друг мой, я действительно серьезно обеспокоен.

– Я рад, сир, это значит, что у вас есть совесть. А следовательно, я имею возможность вам помочь.

– Да, Уэллборн, я нуждаюсь в утешении.

– Если ваше величество расскажет мне о своих проблемах, сделаю все, что в моих силах.

– Я был резок с женой.

– С императрицей? Из-за чего, сир?

– По поводу одного эпизода, в котором, как мне кажется, она не виновата.

– Продолжайте, сир, я вас внимательно слушаю.

– Сегодня утром, когда я пришел, чтобы позавтракать с ней, она о чем-то беседовала с лиорном по имени Шалтре.

– Ей не следовало этого делать?

– Он вздрогнул, когда я вошел, словно не хотел, чтобы его застали с ней вместе.

– Ну а она?

– Она улыбнулась и пожелала мне доброго утра.

– И что вы ей сказали?

– Я им улыбнулся и пожелал приятного утра, а затем спросил о предмете беседы, чтобы присоединиться к ней, если тема представит для меня интерес.

– И что вам ответили?

– Они еще не успели начать разговор – граф Шалтре пришел на завтрак, чтобы повидать меня и просить об аудиенции: у него есть важное сообщение, каким-то образом связанное с Сэндихоумом.

– Ну а вы?

– Сказал, что сегодня неважно себя чувствую и он может обратиться ко мне завтра.

– Что же тут страшного?