Смертельный лабиринт - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 52

— Сергей, — в тон ей ответил Климов и слегка пожал протянутые к нему пальчики. Скажи ему сейчас кто-нибудь, что перед ним не дама, а мужчина, причем уже в возрасте, он бы не поверил. — Вас угостить?

— Я бы не возражала, — кокетливо улыбнулась Эвелина. — А кого это вы, Сережа, так пристально разглядываете?

— Да вот обещали познакомить. — Климов небрежно подвинул фото к даме и подал знак бармену: сделать то же самое — для дамы…

Та посмотрела и тут же сморщилась в гримасе:

— Фи! С Жаном? Вот уж кого бы не советовала… Нет, это, простите, Сережа, плохой вкус. Впрочем… — Эвелина принялась размешивать трубочкой поданный ей коктейль.

— Почему вы назвали его Жаном? — «удивился» Климов. — Мне назвали другое имя. Может быть, вы имеете в виду другого человека?

— Если у вас фотография Крамского, то он — Жан. А если это просто похожий человек… то, возможно… не спорю.

— Мне назвали его Джоном, — нашелся Климов, — но, вероятно, правы вы, а не я, я вполне мог не расслышать по телефону. Извините, я должен вас на минутку оставить. К Валентину загляну, я обещал…

— Это кто? — задала естественный вопрос Эвелина.

— Раструбов, — как само собою разумеющееся, сказал Климов, забирая фотографию, и дама значительностью мимики оценила знакомство Сергея.

Но, проходя мимо бармена, Климов с болью сердечной — а что оставалось делать? — выложил две сотенные и сказал, что сейчас вернется, но… на всякий случай.

Раструбов принял его незамедлительно.

— Нашли?

— Одна дама средних лет по имени Эвелина опознала в нем некоего Жана Крамского. Вам этот человек известен?

Засмеявшийся Валентин Иннокентьевич объяснил свою реакцию, несколько смутив следователя:

— Разумеется, дама. Ее зовут Игорем. Этот бездельник уже здесь? И он назвал именно Крамского? А ну-ка дайте-ка еще разок взглянуть… А что? Похож… Ну конечно, съемка-то следящей камерой производилась ночью…. Когда, известно, все кошки серы… Ну что ж, подсказать, где найти Жана, я вам, кажется, смогу. Но единственная просьба, если можно?

— Любая, — с готовностью отозвался Климов.

— Если коснется речь… Вы понимаете? Я к этому делу отношения не имею. Это могли разузнать и ваши агенты, ведь правда?

— Конечно!

— Тогда записывайте адрес и телефон…

Раструбов открыл ящик стола и стал копаться в каких-то бумагах, в поисках той, которая была ему нужна.

5

Информация от всех задействованных в расследовании сыщиков и оперативников в конечном счете стекалась к Грязнову. И, как отметил генерал на очередном утреннем совещании, выслушав предварительные сообщения своих подчиненных, а также Климова о проведенных ими следственных мероприятиях, полученная информация его не радовала. То есть, повторяясь, Вячеслав Иванович констатировал, что отрицательная информация тоже все-таки приносит пользу, помогая отбросить в сторону ненужные версии.

Таким образом пришлось окончательно отказаться от версии о возможной расправе с Морозовым представителей ресторанного бизнеса. «Как ни горько и ни обидно это делать», — пошутил Грязнов, подводя итоги произведенного в этом направлении расследования. Да, конечно, бизнес этот насквозь пронизан и пропитан криминалом. И то, что донесли ему его оперативники, поднявшие свою агентуру, но не ставшие рассекречивать ее, имело прямое отношение к организации почти уже легальной проституции, к теневой торговле иномарками и ворованными машинами, к сокрытию реальных доходов и уходу от налогов, а если хорошенько пошарить, то и на торговлю наркотиками можно выйти. Но — увы! — все это не касалось расследуемого конкретного уголовного дела. А наработанные попутно данные будут, заявил Грязнов, переданы в соответствующие подразделения правоохранительных органов — пусть теперь те занимаются своими непосредственными делами. Таким образом, с ресторанами вопрос закрыли.

По «сексуальному рабству» дело оказалось, с одной стороны, проще, а с другой — сложнее. Оказалось, что по следам телевизионного выступления в межрайонной прокуратуре Восточного административного округа, который главным образом и проходил в «Честном репортаже», было возбуждено уголовное дело, и для прямых фигурантов этого дела уже были избраны соответствующие меры пресечения. Так что вряд ли с их стороны могла последовать месть журналисту. Всякий смысл ее терялся. Подозреваемым лицам, наоборот, следовало бы всячески «отмазываться» от своего участия в преступном бизнесе. И не мстить журналисту, а доказывать свою невиновность, требуя опровержения, — вот чего им надо было бы добиваться. Смерть же Морозова, если бы вдруг обнаружились даже и не прямые, а косвенные доказательства связи этих лиц с преступлением, сильно усугубила бы их и без того скверное положение. Агентура же донесла оперативникам, что в среде указанных лиц царит уныние, а не жажда отмщения. Так что и эта версия отпадала.

Что же касалось геев, и — конкретно — Жана Крамского, с которым тем же вечером удалось встретиться Климову, то и здесь ничего нового не обнаружилось. Правда, пришлось побегать.

Этот «неуловимый» Жан все время перемещался по различным увеселительным заведениям, словно в одном интимном с точки зрения нетрадиционного секса месте у него торчал раскаленный гвоздь. Его обнаружили Петухов с Гуляевым, знакомые уже отчасти с этой публикой и с местами их тусовок по опыту собственной работы. Он находился не в ночных гей-клубах, которые им удалось быстро обзвонить, а в Доме литераторов на Поварской.

Ну, во-первых, оказался он, естественно, не Жан, а Иван Евгеньевич, а во-вторых, как очень скоро выяснил Климов, теперь, уже после смерти Морозова, этому однофамильцу замечательного русского художника-передвижника было нечего скрывать от следствия. И он охотно дал «интервью».

Да, он был давним уже платным агентом у Лени и не стеснялся этого. Он и сам считал себя избранным в человеческой среде, массе, благодаря своей горячей и подлинной страсти к однополой любви. К сожалению, Леня не разделял его взглядов. Правда, Морозов относился к геям с некоторым пиететом, никогда не позволял себе шуточек, острот или оскорблений и иных некрасивых поступков, присущих серой массе обывателей, но он, Жан, ничего не мог бы поведать о связях самого Лени. Может быть, он был «бисексуалом»? Во всяком случае, нельзя исключить… А вот деньги он платил очень хорошие. За что? А фактически за каждого гея, когда Жан называл Морозову не только фамилию и занимаемую этим человеком должность, но и давал подробную характеристику. Леня, судя по всему, собирал досье на высокопоставленных господ нетрадиционной ориентации среди российской элиты, высшего и среднего звена государственных служащих. Возможно, у него были для этого веские причины. Но об этом не знал никто, кроме Морозова и Крамского. Если только Леня сам нечаянно не проболтался. Ну тогда могли возникнуть и санкции… Хотя вряд ли, не те люди. Не те взаимоотношения.

Может, и не те, но и отбрасывать версию тоже пока не стоило. С этим согласились все. И Грязнов предложил Климову еще поработать с Крамским, в крайнем случае даже и прижать его, чтобы посмотреть, не могла ли оказаться среди перечисленных им «персон» такая личность, которой публичная огласка могла бы сильно навредить? Всяко ведь бывает…