– Еще один момент, Вячеслав Иванович, постарайтесь не упустить. Насчет экспертизы. Ведь если подтвердится ваша догадка, значит, здесь тоже что-то не так?
– Ну да, как правило, эти пакостники презервативами не пользуются, – кивнул Вячеслав Иванович. – А если их нет в картотеке, стало быть, еще не попадались. Или жертвы не подавали на них заявления…
– А у Игоря Бахметьева тем не менее экспертиза подтвердила все, что требовалось.
– Для того она и проводилась – если, конечно, подтвердится наша с тобой догадка, – сказал Грязнов.
– Теперь насчет Савельева. Неплохо бы найти фирму, где он устроился, – предложил я.
– Неужели все-таки Петя Савельев скурвился? – с горечью спросил Вячеслав Иванович. – Столько лет его знал. Ведь неплохой был сыскарь. От Бога, можно сказать.
Он всегда почему-то жалел предателей. Какой бы вред они ни приносили нашему делу. Мол, разнесчастные это люди.
– Это следует сделать негласно, – продолжал я, – чтобы он ничего об этом не узнал…
– Об этом не беспокойся, – заверил Грязнов. – Будь спок.
– Кто расследует дело об убийстве Колерова? – спросил я.
– Московская прокуратура, но Борисыч мне сказал, что заберет это дело к себе и объединит его с делом Степаняна, которое на нем висит… Машина закрутилась, но и ты не зевай. Не жди суда, хоть ты и адвокат, крутись сам…
– Итак, уже три трупа, – сказал я. – Дай бог, последние. Плюс три попытки похищения, одна из которых вчера удалась.
– Знаю, – кивнул Грязнов, – пропала потерпевшая. Дело возбудили в местном отделении милиции, ее уже ищут… И все это случилось за последнее время. Кто-то приступил к зачистке местности, тебе не кажется? И это подтверждает, что ты на правильном пути.
– Кое-что не укладывается в нашу схему… – сказал я, заметив, что он в очередной раз взглянул на часы.
– Ты имеешь в виду, что уже вторую неделю не происходит похожих изнасилований?
– Наверное, они легли на дно, – продолжал я. – Как только запахло жареным.
– Или их самих уложили еще ниже, – сказал Вячеслав Иванович, – по той же причине… Но это пока наши с тобой домыслы и умопостроения. Правда, не беспочвенные.
И встал со своего кресла, как мне казалось, чтобы проводить меня до двери.
– Словом, кое-что ты нарыл. Как сказал один умный человек: лучше синица в руке, чем утка под кроватью. Борисыч звонил мне, сказал, чтобы я арендовал тебе свой сотовый телефон. Нехорошо, говорит, Юра на новом месте, солидный человек, можно сказать… Тебе, мол, сотовый сейчас нужнее, хоть ты и перебежчик в противоположный лагерь. Установишь код, никто тебя не сможет подслушивать.
Я обомлел, когда он протянул мне этот аппарат. Совсем недавно Вадим выговаривал мне за то, что у меня до сих пор нет этой штуки… И я даже поклялся себе: с первого же гонорара… Вот Бах, этот жмот, отвалит нам хотя бы аванс, и сразу куплю.
– Бери, бери, – сказал Вячеслав Иванович. – Поддерживай с нами связь, не забывай.
– Но он же не ваш, – сказал я.
– Откуда он может быть мой? – удивился Вячеслав Иванович. – Казенный, хочешь сказать? А кто об этом узнает?
– Но я-то знаю…
– Сейчас ты работаешь на общее дело. Объективно. И Саша просил это особо подчеркнуть, предполагая, что откажешься. Бери, говорю! Потом вернешь, когда на свой заработаешь…
И сунул мне его почти силком.
– Неплохо поговорили, как ты считаешь? – подмигнул он мне, – провели небольшую мозговую атаку, как бывало в прежние времена…
Он проводил меня до двери.
– Короче, если тебя попрут с твоей новой работы, всегда к твоим услугам. Саша Турецкий не смог тебя в своей конторе придержать, у меня это лучше получится…
И хлопнул меня на прощанье по плечу.
В самом деле, думал я, находясь уже на пути к Ребровым. Кое-что вырисовывается… И пока достаточно логично. А все началось с вопроса Вадима, кому может быть выгодно изнасилование, если отвлечься от низменных побуждений.
Я сначала приехал в школу, где училась Оля Реброва. Вот этот вестибюль, где я разговаривал с ее учительницей Зинаидой Сергеевной, а вон там ее ждал телохранитель Олег Григорьевич.
– Я хотел бы увидеть Зинаиду Сергеевну, – сказал я, передав визитную карточку дежурной, полной учительнице средних лет. – Она меня знает, мы уже беседовали.
– Сейчас урок, до перемены еще пятнадцать минут. Вы подождете?
Я развел руками, мол, а что делать? Подождем, раз такое дело.
И сел на тот самый стул, на котором сидел в прошлый раз охранник Оли.
Причем сделал это машинально, как если бы это могло мне в чем-то помочь.
Только вот в чем? Какую такую информацию я мог бы получить, сидя на этом стуле?
Зинаиду Сергеевну я увидел издали, когда она спускалась по лестнице среди шумной ватаги школьников, устремившихся на улицу. Отметил, что ее осторожно, даже бережно обегает ребятня, проявляя этим к ней уважение, а потом снова прибавляет скорости, чтобы быстрее вырваться во двор.
В душе я этим детям сочувствовал. Давно ли сам был таким?
Я поднялся с места и шагнул ей навстречу.
– Вы хотели что-то узнать по поводу Оли? – спросила она, подойдя ко мне.
– Следователь из милиции здесь уже был? – спросил я.
– Был… – она махнула рукой. – Пять минут поговорил и уехал. Сослался на другие неотложные дела, которыми он завален. А вы что-то уже знаете?
– Знаю только то, что она пропала, – сказал я. – Досталось ей за последнее время… Хотел бы кое о чем вас спросить, Зинаида Сергеевна, если вы не возражаете.
– Почему ее похитили? – Ее голос дрогнул. – Говорят, это отец Игоря Бахметьева так устроил. Он человек очень богатый, влиятельный, за сыном всегда машина приезжала…
– Разве только за ним? – спросил я.
– Нет, конечно, – вздохнула она. – У нас учатся дети богатых родителей. Но они отнюдь не все самые способные… После случившегося у многих наших девочек появилась охрана, как у Оли.
Было похоже, она еще долго могла говорить об этом, как о наболевшем. А времени до конца перемены почти не оставалось.
– Что вы скажете, раз уж речь зашла об охране, о ее телохранителе, – спросил я. – Как педагог, вы неплохо должны разбираться в молодых людях.
– Он, я слышала, тоже исчез? – спросила она.
– Да. Что вы о нем можете сказать?
– Просто не знаю… Все это очень уж субъективно, понимаете? А по моим представлениям, в судебной системе все строится на строгих фактах и доказательствах…
В это время зазвенел звонок.
– Я пойду, – сказала она, вопросительно глядя на меня.