Женя вцепилась в Олега – и словно обмерла на
миг, ощущая бешеное биение его крови, смятенное дыхание. Всем существом своим
она ловила судорожное трепетание сердца и тоже начала вдруг задыхаться, потому
что ее собственный живой моторчик тоже зачастил, заметался. И все-таки у нее
было крепкое, здоровое сердце, оно постепенно успокоилось, и его ритмичные
толчки передались Олегу, вынуждая его пульс биться ровнее, укрощая запаленное
дыхание.
– Метроном, – пробормотал он, и по голосу
было слышно, что улыбнулся. – Ничего, не волнуйся. Я тебе еще успею
надоесть!
Они долго стояли на дороге.
Сполохи пламени утихли, начала сгущаться тьма.
– Что это было? – спросила наконец Женя,
когда Олег отстранился и сделал несколько шагов к почерневшему остову.
– Ну, мало ли… – медленно промолвил он, –
всякое можно придумать. Говорят, некоторые умельцы насыпают в детский воздушный
шарик марганцовку и бросают в бензобак. И вот тебе бомба с замедленным
действием. Неизвестно, когда сработает механизм, когда бензин разъест резину и
встретится с марганцем! Но уж если рванет… ты сама видела!
– Думаешь, это все-таки Иван его
достал? – У Жени перехватило горло.
– Кто его знает! Но мне кажется, да. Не
настолько он был прост, Климов правильно сказал. В тот фарс в манеже Иван не
поверил и лишь затаился на время.
– Да, пожалуй. И, наверное, он отомстил
Климову не только за прошлое, но и за настоящее: Климов беспрестанно воскрешал
в нем прежнюю боль, заставляя убивать. Мне кажется, Иван ненавидел Климова даже
больше, чем всех остальных.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что Климова он хотел убить любой
ценой. Все другие погибли, как не погибли в спектакле. А Климова ведь не конь
до смерти копытами забил – автомобиль взорвался!
– Да, – сказал Олег. – Автомобиль…
Нагнулся, всмотревшись в траву, поднял что-то
блестящее, махнул Жене рукой.
Она подошла.
В руках Олега был круглый металлический диск,
сорванный с колеса, – помятый, покореженный.
Последние блики пламени играли на чеканном
силуэте коня с развевающейся гривой.
– У него был «Форд Мустанг», – сказал
Олег. – Мустанг… дикий конь!
* * *
«В нашей изменчивой, предательски-ненадежной
жизни единственная постоянная величина – это смерть. Рождение, конечно, тоже,
но… «Приемлем с жизнью смерть свою, на то, чтоб умереть, родимся», –
сказал поэт.
К тому же рождения своего мы не помним, оно
слишком далеко позади, а смерть – впереди. Всегда впереди! Она ждет нас с
постоянством верного друга или преданной возлюбленной. И смерть никому не
изменит!»
Из дневника убийцы