– Ладно, – сказал я. – Думаю, мы увидимся в среду.
Скажем, через час после наступления темноты. Да, должен вас предупредить. Что
касается десяти миллионов долларов… Вы сможете получить их только в течение
двух часов утром в пятницу. Вам придется прийти за ними лично. – Я легко
коснулся его плеча. – Вот в этом теле, естественно.
– Естественно. Буду ждать с нетерпением.
– Для завершения сделки вам потребуется кодовое слово. А
узнаете вы его только тогда, когда вернете мое тело, как договаривались.
– Нет. Никаких кодовых слов. Передача денежных средств
должна быть завершена без права отзыва сделки до закрытия банка в среду. В
пятницу мне придется всего лишь появиться перед представителем, позволить ему
снять отпечаток пальца, и тогда он передаст мне деньги.
Я молчал, обдумывая его требование.
– Кто знает, мой прекрасный друг, – добавил он, –
а вдруг вам не понравится день, проведенный в человеческом теле? Вдруг вам
покажется, что он не стоил этих денег?
– Не покажется, – прошептал я скорее себе, чем ему.
– Нет, – ответил он терпеливо, но настойчиво. – Никаких
кодовых слов.
Он улыбнулся и в тот момент показался мне почти невинным и
истинно молодым. Господи, не может он не ценить эту энергию молодости. Неужели
она не ослепила его – хотя бы ненадолго? Должно быть, поначалу он считал, что
добился всего, о чем мог мечтать.
– Отнюдь! – словно не удержавшись, внезапно воскликнул
он.
Я невольно рассмеялся.
– Рассказать вам один секрет про молодость? – с
неожиданной холодностью в голосе спросил он. – Помните, Бернард Шоу
остроумно сказал, что она растрачена на молодых?
– Да.
– Так вот, это неправда. Молодые знают, как сложна и ужасна
бывает молодость. Они растрачивают ее на других – вот в чем весь ужас. Молодые
не пользуются ни авторитетом, ни уважением.
– Сумасшедший, – сказал я. – Мне кажется, вы не
слишком умело пользуетесь награбленным добром. Неужели вас не волнует сама
жизненная сила? Вы не купаетесь в красоте, отражение которой видите в глазах
окружающих?
Он покачал головой.
– Это развлечение для вас. Тело, которое я вам предлагаю,
молодо, и вы всегда были молоды. Пусть его жизненная сила, как вы выразились,
приводит в волнение вас. Купайтесь в любящих взглядах. – Он умолк, сделал
последний глоток и уставился на дно чашки.
– Никаких кодовых слов, – вежливо повторил он.
– Хорошо.
– Ну и отлично! – Лицо его озарилось теплой, потрясающе
светлой улыбкой. – Помните, я предложил вам за эти деньги целую неделю. Вы
сами решили взять один день. Может быть, попробовав, вы захотите еще.
– Может быть, – сказал я. Меня снова взбесил его вид,
его большая теплая рука, на которую он надел перчатку.
– Второй обмен выльется вам в еще одну кругленькую
сумму, – весело добавил он, источая улыбки и поправляя шарф.
– Да, конечно.
– Деньги действительно для вас ничего не значат? –
задумчиво спросил он.
– Абсолютно ничего. «Твоя трагедия в том, – подумал
я, – что для тебя они значат слишком много».
– Ну, тогда, наверное, мне лучше уйти и дать вам возможность
заняться приготовлениями. Увидимся в среду, как договорились.
– И не пытайтесь от меня сбежать, – тихо произнес я,
слегка наклоняясь вперед и дотрагиваясь рукой до его лица.
Этот жест испугал его – он застыл, словно дикий зверь,
внезапно почувствовавший приближение опасности. Но лицо его по-прежнему
сохраняло невозмутимое выражение, и я крепче прижал пальцы к его гладко
выбритой щеке.
Я медленно провел рукой по твердой скуле и положил ладонь
ему на шею. Здесь тоже поработала бритва, оставив после себя едва заметную
тень; кожа оказалась плотной, на удивление мускулистой, и я уловил чистый запах
молодости, увидел капельки пота на лбу и губы, тронутые удивительно приятной
улыбкой.
– Признайтесь, вам все-таки понравилось быть молодым, ну
хоть немного? – едва слышно произнес я.
Он улыбнулся, словно знал, какой светлой и соблазнительной
бывает его улыбка.
– Мне снятся сны молодых, – сказал он. – А молодым
всегда снятся сны о том, как они станут старше, богаче, мудрее, сильнее. Вы не
согласны?
Я усмехнулся.
– Я буду ждать вас вечером в среду, – заверил он меня с
прежней медоточивой искренностью. – Не сомневайтесь. Приходите. Все
получится, обещаю вам. – Он наклонился и уже шепотом добавил: – Вы
попадете в это тело! – Он еще раз очаровательно улыбнулся. – Вот
увидите.
– Я хочу, чтобы вы немедленно уехали из Нового Орлеана.
– О да, непременно, – ответил он. И без лишних слов
встал, отодвинулся от меня и попытался скрыть внезапный приступ страха. –
У меня уже есть билет. Не нравится мне ваша мерзкая карибская заводь. –
Легкий самообвиняющий смешок, почти красивый смех. Потом он продолжил, как
мудрый учитель, выговаривающий студенту: – Поговорим, когда вы приедете в
Джорджтаун. А пока что не пытайтесь за мной шпионить. Я все равно узнаю. Я
прекрасно чувствую такие вещи. Даже Таламаска изумлялась моим способностям. Им
следовало меня оставить! Им стоило изучить меня! – Он замолчал.
– Я все равно буду шпионить, – ответил я так же тихо и
рассудительно. – Мне все равно, узнаете вы или нет.
Он опять засмеялся, негромко и сдержанно, слегка кивнул и
поспешил к выходу, вновь превратившись в неловкое, нескладное существо,
исполненное безумного возбуждения. Какая трагедия – с другой душой это тело
могло бы двигаться с грациозностью пантеры.
Я догнал его на тротуаре, внезапностью своего появления
перепугав его до самой глубины этой могущественной экстрасенсорной душонки. Мы
стояли лицом к лицу.
– Что вы собираетесь делать с моим телом? – спросил
я. – Я имею в виду, кроме того, чтобы каждое утро прятаться от солнца,
словно ночное насекомое или гигантский слизняк?
– А вы как думали? – спросил он, снова превращаясь в
обаятельного и искреннего английского джентльмена. – Я хочу пить
кровь. – Его глаза расширились, он приблизился ко мне вплотную. – Я
хочу убивать при этом. Ведь в этом суть, не правда ли? Вы крадете не только
кровь, вы крадете жизни. Я еще никогда ни у кого не крал подобных
ценностей. – Он улыбнулся знающей улыбкой. – Тело – да, но не кровь…
и не жизнь.