Блондинка. Том II - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэрол Оутс cтр.№ 131

И еще это наша тайна. Никогда и никому не назову я имя своего возлюбленного.

Он говорил, что знает, что это такое быть совсем одиноким. Семья большая, но в ней всегда произрастало одиночество. При мысли о том, что он понимает, я начинала плакать. Понимает меня. Он, человек с самым известным в Америке именем. Из отмеченного Господом Богом рода. Я сказала, что просто благоговею перед ним, что никогда и ни о чем не попрошу после этой ночи. Только об одном — вспоминать обо мне, хотя бы изредка. Думать о МЭРИЛИН МОНРО с улыбкой. И еще я очень уважаю его семью, прямо так и сказала. Да, и его жену я тоже очень уважаю; просто восхищаюсь ею — она такая красивая, стильная, грациозная. При этих словах он лишь усмехнулся, немного грустно. И сказал:

— Да, но она не умеет раскрыть человеку свое сердце, как ты, Мэрилин. Ей не хватает веселости и теплоты, чем ты наделена в полной мере, дорогая Мэрилин.

Как быстро мы влюбились!

Иногда так бывает. Хоть и не говорили о любви.

Я сказала, что он может называть меня Нормой Джин.

Он сказал:

— Но для меня ты МЭРИЛИН.

Я спросила:

— О, так ты знаешь МЭРИЛИН?

Он ответил:

— Давным-давно мечтал познакомиться с МЭРИЛИН.

Мы сидели рядом, тесно прижавшись друг к другу, на подложенных на лавку махровых полотенцах и купальных халатах, вдыхая сырой воздух с примесью хлорки. Сидели в пляжной кабинке. И, как расшалившиеся дети, громко и дружно смеялись. Он принес с собой бутылку шотландского виски. А вечеринка тем временем продолжалась, и в нескольких ярдах от нас на террасу у бассейна высыпали из красивого стеклянного дома гости. Я была так счастлива! А всего час назад мне было так грустно! Я жалела, что приняла это приглашение на уик-энд, что не осталась дома. В доме, который так люблю, моем первом собственном доме в мексиканском стиле на Хелена-драйв.

Зато теперь я так счастлива и хихикаю, ну, прямо как маленькая девчонка. Он из тех мужчин, которые умеют заставить женщину почувствовать себя настоящей женщиной. Таких мужчин я прежде не встречаю. И еще он — историческая фигура. И я занималась с ним любовью, с моим Принцем. И он был так быстр, и силен, и возбужден, прямо как мальчик. Правда, со спиной у него что-то неладно, растяжение спинных позвонков, так он сказал. Но это явление временное, и беспокоиться совершенно не о чем. О, но ты ведь герой войны, воскликнула я, о, Боже, я тебя просто боготворю! Мой Принц!

Мы пили, он подносил бутылку к моим губам, и я пила, хотя знала, что делать этого не следует, пить мне запрещено, потому что я сижу на таблетках, но просто не могла устоять, как не могла устоять перед его поцелуями; да и кто из женщин мог устоять перед этим мужчиной, великим человеком, героем войны, фигурой исторической, настоящим Принцем!.. А руки у него жаркие и нетерпеливые, как у мальчишки-подростка, и такие настойчивые!

И мы снова занялись любовью. А потом еще раз и еще! Я, наверное, просто обезумела. И еще показалось, я почувствовала «это», легкую дрожь наслаждения: трепетную, как пламя от спички, мимолетную, быструю. Она тут же исчезла, но я уже знала, ощущение это вернется. Сколько мы прятались в этой кабинке, не знаю.

Познакомил нас родственник Президента, кажется, его шурин. Мэрилин, сказал он, позволь представить тебе твоего старого поклонника. И тут я увидела его, моего Принца, он смотрел на меня и улыбался. Мужчина, любящий женщин. От него так и исходили свет и непринужденность, что свойственно мужчине, который знает, что нравится женщинам, да все они его просто обожают; при виде красивой женщины в нем всегда вспыхивало желание и в них — тоже. И он утолял это желание, а потом оно вспыхивало снова, и он снова утолял — и так без конца, всю жизнь.

И я засмеялась, вдруг почувствовала себя Девушкой Сверху. Я уже не была Рослин Тейбор, разведенкой. Не была вдовой. Не была скорбящей матерью, потерявшей своего ребенка при падении со ступенек в подвал. Я уже не была матерью, убившей своего ребенка. Давно не приходилось мне быть Девушкой Сверху, но теперь в этом коротеньком белом халатике и с босыми ногами я снова стала ею. (Мне не хотелось бы, чтобы Принц знал, сколько мне лет на самом деле; скоро уже тридцать шесть. Уже давно не девочка.)

Тут он вдруг поморщился — спина болела. Я притворилась, что не заметила, но уселась на него, постаралась пристроиться поудобнее, приладиться к нему. Легкий зуд во влагалище, пустота матки, которую мог заполнить этот мужчина, его пенис, такой твердый, нетерпеливый и горячий. Я старалась быть нежной с ним, но в самом конце он вдруг обхватил Мои бедра обеими руками и заколотился, вонзаясь в меня все глубже и глубже, и забормотал, застонал, полностью потерял над собой всякий контроль. И я испугалась за него, испугалась, что он повредит себе спину, сделает себе больно, как делал больно мне. Руки его так и впивались в бедра, и я прошептала: Да, да, вот так, так, еще! — хотя по лицу и грудям у меня сбегали струйки пота, а он кусал мне груди, кусал соски. И, постанывая, бормотал: Ты, грязная девчонка. Так и говорил сквозь стоны — грязная шлюшка, я люблю твою грязную штучку!

И скоро все было кончено, и я задыхалась и пыталась засмеяться, как обязательно засмеялась бы Девушка Сверху. И услышала, как говорю ему:

— О-о-о! Знаешь, ты меня просто пугаешь! — Мужчины любят, когда им говорят такие вещи. А потом немного отдышалась и добавила: — Знаешь, если б я была Кастро, о-о-о! вот тогда бы я по-настоящему тебя испугалась!

Я отрабатывала роль девушки-простушки, тупенькой блондинки, и говорила:

— Эй, а где же все эти твои агенты социальной безопасности, которые должны ходить по пятам? — Потому, что вдруг поняла: эти люди в штатском, офицеры, должны быть где-то поблизости, рядом с нашей кабинкой для переодевания, должны наверняка дежурить у двери. И тут вдруг меня так и обдало волной стыда. Оставалось лишь надеяться, что они не слишком прислушивались или — еще того хуже — не подглядывали за нами с помощью какого-нибудь особого приспособления. Как иногда подглядывают за мной в моем доме, даже через опущенные жалюзи; а в спальне у меня есть еще и черные шторы, они накрепко приторочены к оконным рамам. (Нет, я точно знаю, что за мной следят, а мой телефон прослушивается.)

Тут он засмеялся и сказал:

— Ты, наверное, имеешь в виду агентов секретной службы, МЭРИЛИН? — И тут оба мы расхохотались, и долго еще смеялись пьяным смехом. И я была девушкой из Северной Каролины, которая плевать хотела на все приличия и ржет от души, как какая-нибудь неотесанная деревенщина. О, до чего же нам было хорошо вместе! Самый напряженный момент миновал, словно его и не было вовсе, и я уже стала забывать те грязные словечки, которыми он меня обзывал, мой Принц. И скоро, буквально наутро, я забуду их совсем и буду вспоминать только поцелуи. И еще — то беглое и мимолетное, как пламя вспыхнувшей спички, сладчайшее ощущение наслаждения, как обещание будущего.

Мой Принц сказал:

— Знаешь, МЭРИЛИН, ты совершенно замечательная, забавная и странная женщина, правду говорили, что ум у тебя быстрый. Просто фан-тас-тика! — (А сам тем временем облизывал языком мои груди, соски, и было очень щекотно.) И тогда я сказала: