Панорама времен - читать онлайн книгу. Автор: Грегори Бенфорд cтр.№ 94

— Я поздно приехал и вышел прогуляться.

— В этом-то городе?

— Мне показалось, что здесь безопасно.

— Может быть, они не стараются оглоушить мечтателей.

— Наверное, я не выгляжу очень процветающим, с их точки зрения.

Сол сверкнул своей известной всей стране улыбкой. ; — Ну, сейчас вы выглядите просто великолепно. Как ваша жена? Она с вами?

— С ней все в порядке. Она поехала к своим родителям показать наших детей и должна прилететь сегодня утром. — Гордон посмотрел на часы. — Скоро придет сюда.

— О, прекрасно. Мне очень бы хотелось снова встретиться с ней. Может, пообедаем вместе сегодня?

— Сожалею, но сегодня у нас все занято. — Гордон понял, что ответил слишком быстро, и добавил:

— Может, завтра?

— Мне нужно к полудню быть в Нью-Йорке. Постараюсь встретиться с вами, когда окажусь на вашем берегу. , — Прекрасно.

Сол бессознательно поджал губы, обдумывая, как подать следующую фразу:

— Знаете, те части старых посланий, которые вы оставили у себя…

Лицо Гордона окаменело.

— Это фамилии, и только. В публичном заявлении я сказал, что потерял их из-за шумов.

— Да-а. — Сол внимательно изучал выражение лица 1 Гордона. — Мне кажется, прошло так много времени… А ведь это осветило бы все с другой стороны.

— Не нужно, Сол. Мы это уже обсуждали с вами раньше.

— Но прошло столько лет. Я не понимаю…

— Я не уверен, что правильно воспроизвел имена. Знаете, буква здесь, буква там, а в результате — неправильно названная фамилия, и уже другие люди.

— Но послушайте…

— Забудьте об этом. Я не намерен публиковать то, в чем не уверен. — Гордон улыбнулся, стараясь смягчить свои слова. Были и другие причины, о которых он не хотел упоминать.

Сол добродушно пожал плечами и потрогал свои недавно отращенные усики.

— Хорошо, хорошо. Я просто решил попытать счастья, надеялся поймать вас в размягченном состоянии. Как идут эксперименты?

— Все еще боремся с шумами, добиваемся повышения чувствительности. Вы ведь знаете, как это бывает.

— Какие-нибудь сигналы поступают?

— Трудно сказать. Помехи невероятные.

— Там что-то должно быть, — нахмурился Сол.

— Да.

— Нет, я имею в виду не то, что вы получили тогда, в 1967-м. Я уверен, это было четкое послание, только не в том коде и не на тех языках, которые мы знаем.

— Вселенная обширна.

— Вы полагаете, оно издалека?

— Это только мои догадки, но сигнал поступил четко сформулированный. Мы смогли показать, что его передавали три дня подряд, а затем отключили из-за того, что Земля проходила по траектории тахионного луча. Я думаю, мы попали в чью-то коммуникационную сеть.

— М-да, — задумался Сол. — Если бы мы только могли доказать, что эти нерасшифрованные послания передавались не людьми из далекого будущего…

Гордон улыбнулся. Сол считался теперь большим ученым, по крайней мере в глазах общественности. Его популяризаторские лекции стали бестселлерами, а телевизионные выступления транслировались в самое коммерческое время. Гордон закончил за него фразу:

— Вы хотите сказать, что у нас на руках доказательство наличия негуманоидной технологии?

— Конечно. Это стоит попытки, а?

— Может быть, и так.

Большие бронзовые двери в дальнем конце фойе открылись, и толпа направилась в зал. Гордону показалось, что группки людей движутся будто в медленном диффузионном процессе. Многих из них он знал. Вот Чет Мэннехен, педантичный физик, специалист по полупроводниковым структурам, всегда в костюме-тройке с галстуком, знает пять языков и сообщает об этом через пять минут после знакомства Сидней Роман, смуглый, худощавый, очень деликатный, его точнейшие уравнения приводили к невероятным выводам, часть которых подтвердилась; Луиза Шварц, с очень светлой кожей и памятью, вопреки фамилии хранившей, как каталог, все, что касается астрофизики, в том числе и большинство непроверенных слухов; Джордж Маклин, краснолицый и громкоголосый, с мускулистыми плечами, который проводит эксперименты с нитевидными, кристаллами, погруженными в жидкий гелий, измеряя моменты энергии; Дуглас Карп — король аспирантов, которые публиковали по две статьи в месяц по вопросам полосопропускающих структур различных твердотельных материалов, благодаря чему он преподает солнечным летом в лекториях на берегу Средиземного моря; Брайан Нантес, человек огромной энергии, который своими статьями, умело сжатыми до лаконичных уравнений, не давал современникам повода для споров и комментариев, сопровождая эти уравнения текстом, являвшимся воистину метанием бисера. Были здесь и многие другие, с кем Гордон иногда встречался на конференциях, спорил на сессиях в научных советах; некоторые оставались для него лишь инициалами под интересными статьями, кое-кого он встречал на факультетских ленчах с сэндвичами и пивом или видел их выступления, сопровождаемые вежливыми аплодисментами.

Сол уплыл куда-то в толпу, так и не договорив о своем плане выявить внеземные цивилизации из всплесков и провалов тахионного спектра. По его мнению, Гордон мог бы проводить наблюдения, а он, Сол, на основании полученных данных делал бы выводы.

Гордон стал пробираться в зал с таким расчетом, чтобы между ним и Солом образовался заслон из группы оживленно беседующих физиков, специалистов по частицам. Прямо перед ним оказались накрытые для ленча столы. По обыкновению, никто из ученых не блистал хорошими манерами и умеренностью у “шведских столов”. Гордон наложил порядочный слой ветчины на хлеб и ушел с огромным сэндвичем. Щедрой рукой намазанный хрен вышиб слезы сразу же, как только он откусил кусок. Пунш оказался великолепной смесью высокосортного шампанского и острого апельсинового сока.

Вокруг Шриффера столпились почитатели. Даже удивительно, с каким напором теперь вторгаются в науку всякие знаменитости. Шоу Джонни Карсона производит в ННФ большее впечатление, чем публикация целой серии блестящих статей в “Физикал ревью”.

"Да, в конечном счете популярным становится то, о чем много говорят средства массовой информации”, — подумал Гордон. В конце пресс-конференции Рамсея и Хассингера Гордон почувствовал, что его душит поток тепла, который, казалось, просто вытеснял воздух из помещения. Когда он мрачно следил за выступлением Кронкайта 22 ноября, у него возникали те же самые ощущения. Являлось ли это признаком истинного парадокса? Может быть, именно в такие моменты радикально менялось будущее? На этот вопрос нет ответа, по крайней мере сейчас. Он пересмотрел все сообщения об атмосферных явлениях, результатах измерений космического излучения и радиошумов — и ничего не нашел. Пока не существовало приборов, которые могли бы измерить этот эффект. Тем не менее Гордон субъективно чувствовал, когда происходили перемены. Может быть, из-за того, что он находился там, где непосредственно наблюдались парадоксы? А может, потому, что он все время напряжен, как говорила Пенни, то есть тонко настроен. Этого он, наверное, никогда не узнает.