Божьи воины - читать онлайн книгу. Автор: Анджей Сапковский cтр.№ 91

— Держите его! — зарычал, вернее, загудел он. — Крепче держите засранца! Я ему уши отрежу! Я поклялся отрезать! И отрежу!

— Прекрати, Вильрих, — повторил Придланц, поглядывая на выходящих из церкви людей. — Не психуй.

— Ты же видишь, — добавил Строчил, — он вернулся. Обещал, что сбегать не будет. Впрочем, для верности свяжем его, как барана.

— Хотя бы одно ухо! — Либенталь вырвался у пытающегося сдержать его Куна. — Хотя б одно! В наказание!

— Нет, его надо довезти целым.

— Ну хоть кусочек уха!

— Нет.

— Тогда хоть в морду ему дам!

— Это можно.

— Эй! Милостивые господа! Что вы тут вытворяете?

Женщина, проговорившая эти слова, была высокой, а властная поза делала ее еще выше. На ней была дорожная houppelande простого покроя и серая, но сшитая из тонкого высококачественного сукна и украшенная беличьим воротником и так же обшитыми рукавами. Из белок был сшит колпак, надетый на муслиновый couvrechef [172] , прикрывающий волосы, щеки и шею. Из-под колпака поглядывала пара глаз. Глаз голубых и холодных как январское полуденное солнце.

— Кукольный театр господам привиделся? Хотя ещё даже адвент не начался.

Либенталь топнул, зло насупил брови, задрал голову, однако быстро успокоился. На это, в частности, повлиял вид вооруженных людей, появившихся вслед за женщиной из притвора. В частности. Потому что не только.

— Господин Либенталъ, не так ли? — Женщина окинула его взглядом. — Прошлым летом я гостила в замке в Жарах, твоя милость был в эскорте, который мне затем выделили. Узнаю тебя, хоть твой нос тогда был несколько иной формы и цвета. А ты меня помнишь? Знаешь, кто я?

Либенталь глубоко поклонился. Придланц, Строчил и Кун последовали его примеру. Рейневан поклонился тоже.

— Я жду ответа. Что тут происходит?

— Этого, высокородная госпожа, — Либенталь указал на Рейневана, — мы должны срочно отвезти в Столец. По приказу его милости Ульрика Биберштайна. Мы должны доставить его в замок...

— Избитого?

— Нам приказано... — Рыцарь закашлялся, покраснел. — Я за это головой отвечаю...

— Твоя голова, — прервала женщина, — будет стоить меньше пучка соломы, если этот юноша доберется до Стольца хота бы с одной царапиной. Ты знаешь хозяина Стольца, благородного Яна Биберштайна? Ибо я-то его знаю. И предупреждаю: он бывает несдержан.

— Так что мне делать? — задиристо загудел Либенталь. — Если он сопротивляется? Пытается сбежать?

Женщина махнула рукой, пальцы которой были унизаны перстнями, общая ценность оправленных золотом камней превышала возможность быстрой их оценки. Приблизились слуги и вооруженные кнехты, за ними стрелки под командой толстого десятника в украшенной латунными шишечками бригантине и с широким кордом на боку.

— Я как раз направляюсь в Столец, — проговорила женщина, адресуясь скорее Рейневану, чем Либенталю. — Мой эскорт гарантирует вам безопасность в пути, — добавила она легко, как бы равнодушно. — И правильное исполнение приказа господина Ульрика. Я же гарантирую награду, солидную награду, которую господин Ян Биберштайн не поскупится вам выдать, если я похвалю вас перед ним. Как вы на это, милостивый господин Либенталь?

У Либенталя не было иного выхода, как только снова поклониться.

— О том, чтобы к пленнику, — добавила женщина, продолжая смотреть на Рейневана, — относились хорошо, я позабочусь лично. Ты же, Рейнмар из Белявы, отблагодаришь меня приятной беседой в пути. Жду ответа.

Рейневан выпрямился. И поклонился.

— Я польщен.

— Разумеется, польщен. — Женщина улыбнулась отработанной улыбкой. — Тогда — в путь. Подай мне руку, юноша.

Она протянула руку, этот жест высвободил из-под беличьего манжета рукав облегающего платья, радующего глаз прекрасной, живой, сочной зеленью. Он взял ее руку. Прикосновение заставило его вздрогнуть.

— Ты знаешь меня, госпожа, — проговорил он. — Знаешь, кто я. Следовательно, у тебя значительное преимущество передо мной.

— Ты даже не знаешь, насколько значительное, — хищно улыбнулась она. — Поэтому называй меня...

Она замялась, глянула на рукав платья...

— Называй Зеленой Дамой. Что так глядишь? Считаешь, только вам, странствующим рыцарям, дозволено сохранять инкогнито под романтическими прозвищами? Для тебя я — Зеленая Дама, и точка. Дело даже не в цвете одежды. С тем Зеленым Рыцарем я смело могу соперничать. Встречались такие, которые по одному моему кивку готовы были положить голову на плаху. Может, сомневаешься?

— Я бы не посмел. Пусть только будет случай, госпожа, и я не поколеблюсь.

— Говоришь, случай? Как знать. Посмотрим. А пока помоги мне забраться в седло.

Они ехали, держа справа синие на фоне туч хребты Судет. Зеленую Даму и Рейневана опережал только дозор: толстый сержант и два стрелка. Вслед за Дамой и Рейневаном двигались остальные: воины, оруженосцы и слуги, ведущие свободных и вьючных коней. Арьергард колонны составляли Либенталь et consortes.

Они были не одиноки, на дороге царило довольно оживленное движение. И неудивительно — ведь двигались они по известному и с давних времен используемому торговому пути, связывающему Запад с Востоком. До Згожельца, известная как via Regia, королевская дорога, идущая через Франкфурт, Эрфурт, Лейпциг и Дрезден до Вроцлава, в Згожельце разветвлялась в так называемую Подсудетскую дорогу, бегущую вдоль подножия гор через Еленью Гуру, Свидницу, Нису и Рачибуж, чтобы в Кракове снова соединиться с Вроцлавским трактом и идти на восток, к Черному морю. Неудивительно, что по Подсудетской дороге тащились телега за телегой, обоз за обозом. С востока на запад, к немецким странам, традиционно двигались волы, бараны, свиньи, кожи, меха, воск, поташ, мед и сало. В противоположную сторону везли вино. И изделия, изготовляемые развитой на западе промышленностью, которая на востоке никак не хотела развиваться.

Зеленая Дама натянула поводья стройной белой кобылы, подъехала так близко, что коснулась коленом его колена.

— У тебя на воротнике, — заметила она, — засохшая кровь. Это их работа? Либенталя и компании?

— Нет.

— Короткий ответ, — надула она губы. — Однозначный до боли. А я, подумать только, в глубине души надеялась, что ты разовьешь тему и порадуешь меня приключенческой повестью. Напоминаю, ты должен был меня увеселять. Но коли тебе это не по вкусу, навязываться не стану.