В поисках неприятностей - читать онлайн книгу. Автор: Энн Грэнджер cтр.№ 63

«Дом, милый дом» всегда такой, каким ты хочешь его найти.

— Интересно, кем вы себя вообразили? Вы не имели права сбегать, как бы вам этого ни хотелось! И как вы посмели оказывать давление на других свидетелей? Вы понимаете, что я могла бы сейчас же завести на вас дело за то, что вы мешаете работе полиции и вынуждаете меня напрасно тратить мое драгоценное время?!

Дженис ходила туда-сюда по кабинету, осыпая меня обвинениями и упреками, смешанными с самыми разными угрозами. Наконец, мне показалось, что она сейчас лопнет от волнения.

Как вы, наверное, понимаете, по возвращении нас встретил отнюдь не теплый прием. После того как стражи порядка узнали о находке Ганеша в лесу, все стало хуже некуда. Нас с ним, конечно, разделили — они всегда так поступают. Ганеша увели, чтобы он подробно рассказал о своей находке; кроме того, лондонские полицейские собирались позвонить своим гэмпширским коллегам. Напоследок Гану удалось крикнуть мне:

— Фран, когда меня выпустят, я должен буду пойти домой… Увидимся позже!

— Если, конечно, его отсюда выпустят! — злорадно уточнила Дженис. — Помяните мое слово, ваши выходки вам с рук не сойдут. Как только мистер Пател рассказал вам, что нашел труп, вы обязаны были немедленно обратиться в полицию Гэмпшира! Виноват не только он. Вы все знали. Вы разделяете с ним ответственность. Если я заведу на вас дело за то, что вы мешаете работе полиции, мои коллеги из Гэмпшира наверняка сделают то же самое. Вы крепко влипли, мисс Варади, помните об этом!

Мне хотелось возразить: «Подумаешь, удивили!» Но такой ответ прозвучал бы бестактно. Я поняла, что мне надо извиниться — хотя бы для виду. Я ведь когда-то начинала учиться на актрису; если сейчас мне не удастся изобразить смирение, у меня вовсе нет таланта. Я уныло повесила голову, поерзала на стуле и промямлила: мне очень жаль, что из-за меня у всех столько неприятностей. Ну а Фитиль… Мы решили, что инспектору Морган следует узнать о нем первой. Да, мы совершили ошибку, но действовали от чистого сердца. Потом я хотела было пустить ли слезу, но решила не переигрывать. Дженис не дура.

Должно быть, моя игра оказалась вполне убедительной, потому что Дженис заметно успокоилась. Она разразилась новой речью, в которой призналась: да, она понимает, как мы с Ганешем испугались. Ну а что касается моего вояжа в Абботсфилд, наверное, я хотела помочь полиции. Но мне наверняка хватает ума, чтобы понять: следствие необходимо вести по всем правилам. Помимо всего прочего, когда дело попадет в суд — если попадет, конечно, — адвокаты обвиняемых с радостью ухватятся за любую оплошность, лишь бы исключить сомнительные улики из состава дела. Мне ведь не хочется, чтобы так случилось?

Все ее речи более-менее смахивали на выговоры, какие, бывало, устраивала мне директриса школы — а директриса вызывала меня на ковер регулярно. Я почти сразу приучилась пропускать ее слова мимо ушей, сохраняя на лице приличествующее случаю выражение.

Пока Дженис бубнила об ответственности и деньгах налогоплательщиков (интересно, они-то тут при чем?), я исподтишка разглядывала ее. Я решила, что ей лет тридцать пять, не больше. Интересно, как можно настолько закоснеть к тридцати пяти годам? Сегодня она вырядилась ужасно, как будто ей все шестьдесят пять: в серый фланелевый костюм и нейлоновую блузку с галстуком-бабочкой. Интересно, где она покупает такую мерзость? Пожалуй, такие вещички рекламируются только в магазинах для пожилых. Покупателей туда завлекают словами «практичность» и «поставки прямо со склада». На ней даже были туфли с закругленными мысками на низком каблуке с язычками; про такие обычно говорят: «В них ваши ноги больше не будут болеть». Неужели в наши дни в магазинах еще продаются такие? Мне стало немного жаль инспектора. Конечно, если бы она одевалась шикарно, коллеги-мужчины вряд ли воспринимали бы ее всерьез. И все же обидно, что ей приходится вот так себя уродовать. Наверное, в ней говорит инстинкт самосохранения. Все просто и ясно. Но ведь в любом положении можно найти компромисс! Про себя я решила: если мы с ней когда-нибудь подружимся и сможем разговаривать не только по делу, я осторожно намекну ей на это.

Тем временем Дженис заявила:

— Если вам есть что еще рассказать мне, выкладывайте немедленно! Только будьте совершенно откровенны, ничего не утаивайте, и, может быть, я прощу вам вашу выходку. Повторяю, Франческа, ничего не утаивайте от меня! Если утаите, поверьте мне, вам придется плохо!

Мне показалось, что она немного перегибает палку. Конечно, я провинилась и заслужила выговор, но ей, кроме того, страшно хочется узнать, что же я выяснила в деревне. Я сурово взглянула на нее, давая понять, что раскусила ее маневр.

Потом я все же решила рассказать ей о выстрелах в питомнике, о Ланди и его милой привычке избивать жену, о визите адвоката к Ариадне и обо всем, что я там узнала.

— Джейми Монктоном нельзя пренебрегать! — сказала я под конец. — У него есть мотив. Он управляет конным заводом. Кстати, Ланди — его подчиненный. Именно Джейми повез меня в питомник и подставил под выстрелы. Снимите отпечатки пальцев и у него, и у Ланди! В нашем сквоте наверняка нашлись чьи-то неизвестные отпечатки. Сличите их с пальчиками Джейми и Ланди — и готово! И пусть себе Джейми болтает что хочет. Он наверняка скажет, что не был в сквоте, а вы докажете, что он врет.

— Вы не знаете наверняка, врет он или не врет, — холодно возразила Дженис. — Я сама решу, как поступить с мистером Джеймсом Монктоном — да и с тем, другим, Ланди. — Она устремила на меня стальной взгляд. — Ну а вы, Франческа… Пожалуйста, возвращайтесь к себе на квартиру и никуда оттуда не отлучайтесь. Я должна иметь возможность находить вас там, когда вы мне понадобитесь. Договорились?

— Договорились! — кротко ответила я.

Домой я добралась на автобусе. Правда, домом мое временное пристанище можно было назвать разве что в виде издевки. Полуразрушенная башня встретила меня не более гостеприимно, чем в тот день, когда я ее покидала. Стены в подъезде украшали несколько новых и более изобретательных образчиков граффити; стекла в окнах еще на нескольких этажах оказались выбиты.

Лифт по-прежнему не работал, и света на лестнице не было, что совсем не удивило меня. Может быть, во всем районе отключили электричество?

Вечерело, и в подъезде почти ничего не было видно. Скудные полоски света проникали на лестницу только через щели между досками, которыми были забиты окна на площадках. Таким образом, на каждом этаже освещался лишь один пролет; остальное тонуло во мраке. В основном подниматься приходилось наугад. К тому же подъезд продувался насквозь. Ежась от холода, я карабкалась наверх. В награду я обещала себе чашку горячего чая.

Подниматься быстро было опасно. Жильцы верхних этажей или местная шпана обожали выкидывать на лестницу пакеты с мусором. О них свободно можно было споткнуться. Шагая вверх по ступенькам, я придерживалась рукой за осклизлые стены. Хотя обстановка вокруг внушала отвращение, каждый осторожный шажок приближал меня к моей цели. И вот, когда впереди замаячил последний пролет, и мне предстояло преодолеть последний неосвещенный участок, я вдруг сообразила, что уже не одна. Кто-то стоял наверху и ждал меня.