Гордиев узел - читать онлайн книгу. Автор: Бернхард Шлинк cтр.№ 21

— Алло!

Георг назвал свое имя и представился гостем мистера и миссис Эпп. Мужчина впустил его, дал ключ от квартиры и показал, куда идти. В лифте было две двери. Когда лифт остановился на седьмом этаже, Георг повернулся лицом к той, через которую вошел, но потом заметил, что за спиной у него открылась другая. Он очень устал. Над Любероном в этот момент уже светало.

Квартира располагалась рядом с лифтом. Георг не сразу разобрался с ключами, и ему пришлось изрядно повозиться, прежде чем он открыл все три замка. Тяжелая дверь захлопнулась за ним, глухо чмокнув. В конце коридора он нашел комнату для гостей, в начале, рядом с входной дверью, — кабинет Эппа и телефонные книги, одну с белыми и одну с желтыми страницами. Никакой Франсуазы Крамски в них, конечно, не значилось. Он стал искать церковь.

В книге с белыми страницами не было ни Иоанна, ни святого Иоанна, ни собора Святого Иоанна. Церкви занимали целую колонку — от Church of All Nations [15] до Church of the Truth, [16] но перечень как будто носил случайный характер. В «Желтых страницах», между «Christmas Trees» [17] и «Cigarettes», [18] Георг нашел перечень церквей, расположенных по конфессиям. Собора, который по описанию мог бы быть «самой большой церковью после собора Святого Петра», похоже, не включал список ни одной малой конфессии. Он сосредоточился на епископальных, лютеранских и католических церквах. Микроскопически маленькие буквы расплывались перед его усталыми глазами, скакали, как блохи, в разные стороны, потом снова выстраивались в длинные шеренги и маршировали плотными колоннами по странице.

«CHATEDRAL CHURCH OF ST. JOHN THE DIVINE». [19] Это название даже было напечатано более крупным и жирным шрифтом. Амстердам-авеню и Сто двенадцатая улица. На стене кабинета висела карта города. Георг нашел Амстердам-авеню и Сто двенадцатую улицу, Соборную аллею и сам собор. Он оказался не так уж далеко от дома Эппа. У Георга появилось такое чувство, будто он уже у цели.

Он проснулся на тахте в кабинете, в рубашке и брюках, скрюченный, не чувствуя ни рук ни ног, встал, прошел через коридор в гостиную. Солнце лилось в комнату широкими потоками. Георг посмотрел в окно. Внизу сновали взад-вперед машины, за дорогой простирался Центральный парк, вдали в ясное голубое небо вонзались небоскребы Манхэттена. Георг открыл окно, и в комнату ворвались шелест шин, подземный гул метрополитена, крики детей с игровой площадки на краю парка.

Выйдя на улицу, он жадно впитывал атмосферу города. Высокие и ухоженные дома на Амстердам-авеню, по которой он пошел на север, вскоре сменились обшарпанными четырех-, пяти- или шестиэтажными коробками. На фасадах чернели тяжелые пожарные лестницы. Пошли испанские вывески на магазинах, улицы становились все более многолюдными и оживленными. Среди прохожих преобладали чернокожие и южане. Все чаще попадались пьяные, попрошайки и подростки с огромными бумбоксами. Георг шел быстро, взгляд его скользил по домам, людям, машинам, светофорам, гидрантам, почтовым ящикам, словно пущенный мальчишками солнечный зайчик.

Он увидел собор, лишь когда вышел на перекресток. За несколькими низкими готическими домами по обеим сторонам поперечной улицы возвышалась серая громада собора. Георг перешел на противоположную сторону и достал из кармана фото, на котором была запечатлена комната с картиной на стене и читающей Франсуазой. Высота башен справа и слева от портала здесь не превышала высоты центрального нефа, купол над средокрестьем ярко выделялся на фоне голого светлого цемента. Остальное полностью совпадало с изображением на картине. Ступени во всю ширину здания вели с Амстердам-авеню к пяти порталам.

Внутри было сумрачно и таинственно, пестрые витражи и немногочисленные лампы тускло освещали собор, так что уходящие далеко вверх колонны терялись в полутьме. Георг медленно, стараясь ступать как можно тише — так его в детстве приучили вести себя в церкви, — пошел по центральному нефу. Впереди, на клиросе, было светлее. Справа находился сувенирный магазин. Георг побродил между столами и витринами, рассеянно глядя на разложенные товары: книги и карты, сумки и чашки, пуловеры, банки с джемом и кусочки мыла. Внимание его привлекла большая синяя репродукция на стене рядом с кассой. Она был ему знакома. Франсуаза отрезала нижнюю часть с надписью: «The Cathedral of Saint John the Divine. Morningside Heights in the City of New York. Cram and Ferguson, Hoyle, Doran and Berry, Architects, Boston». [20] Это был архитектурный чертеж западного фасада собора. Георг несколько раз прочел коротенький текст, словно надеясь найти в нем разгадку.

По пути к выходу он сел на скамью. Что дальше? Может ли он теперь сказать, живет Франсуаза в Нью-Йорке или нет? Или хотя бы: жила ли она здесь когда-нибудь? Картину ей могли просто подарить, она могла сама купить ее на блошином рынке или в антикварном магазине. Она отрезала деталь, указывающую на связь изображения с Нью-Йорком, но из этого не явствовало, хотела ли она что-то скрыть, или ей просто не понравился текст. Если она жила когда-то в Нью-Йорке, но теперь не живет здесь, он мог с таким же успехом искать ее в Париже, или в Сиднее, или в Сан-Франциско. Но даже если она и жила сейчас здесь, это означало для него поиск иголки в стогу сена.

Его глаза постепенно адаптировались в полумгле. Откуда-то доносились невнятные голоса экскурсантов. Обшарпанные стулья; на некоторых — разодранные, протершиеся плетеные спинки. Колонны вовсе не терялись в полутьме, а заканчивались обыкновенными крестовыми ребристыми сводами. Никакой тайны. Плохое освещение, мрачные углы, пустое пространство, искажающая звуки акустика. Но никакой тайны.

Георг встал, вернулся в сувенирный магазин и показал молоденькой кассирше увеличенный фрагмент фотографии Франсуазы:

— Вы ее, случайно, не знаете?

Девушка смерила его подозрительным взглядом.

— А что вам нужно? Вы кто?

Георг на ходу выдумал романтическую историю. Франсуаза в поездке по Европе, их знакомство во Франции, любовь, счастье, потом нелепая ссора, во время который он, ослепленный злостью и гордостью, в сердцах хлопнул дверью и ушел, а вернувшись, уже не застал ее. Сначала он твердо смотрел своей юной собеседнице в глаза, потом опустил взгляд: эта дурацкая ссора, эта его дурацкая гордость и злость — ему так стыдно! Вновь подняв лицо, он с невинной решимостью посмотрел в глаза кассирше:

— Я хочу найти ее и спросить, не выйдет ли она за меня замуж.