Гордиев узел - читать онлайн книгу. Автор: Бернхард Шлинк cтр.№ 18

Рассеченная бровь заживает, а ушибы хотя и болят на следующий день сильнее, но на третий уже меньше, чем в первый, а начиная с четвертого напоминают постепенно слабеющую мышечную боль. Еще ночью, после того как его допросили в полиции и привезли домой, Георг принял горячую ванну, в субботу больше лежал на кровати или в гамаке, а в воскресенье, получив из мастерской машину, уже поехал в «Старые времена» ужинать. «Все могло быть гораздо хуже, — утешал он себя, — скоро полегчает, скоро все пройдет». Но по мере того как ослабевала физическая боль, крепло чувство беспомощности. Он никогда так конкретно не думал об этом, но, как он сейчас заметил, всегда это чувствовал. «Мое тело, здоровое или больное, — это мой дом, подобно тому дому, в котором я живу, более того — оно есть выражение моей целостности. Без него моя целостность не более чем иллюзия. То, что оно есть, что я обитаю в нем, что только я один имею на него права, было важной составляющей моего мироощущения. Такой же важной, как твердость земли под ногами».

В детстве, во время отпуска в Италии, Георг стал очевидцем землетрясения, и то, что земля, по которой люди так уверенно ходят, оказалась настолько ненадежной и способной качаться и дрожать, как палуба корабля, глубоко потрясло его. Теперь же ужас сознания собственной беспомощности, когда его вытащили из машины и избили, ужас сознания того, что его тело можно так же легко взломать и разгромить, как и его дом, оказался гораздо страшнее физической боли.

Наконец, когда остро-болезненное состояние, при котором каждое движение причиняет боль, прошло, когда он снова мог нормально ходить, сгибаться, распрямляться, все чувства в нем заглушили злость и ненависть. «Они отняли у меня Франсуазу, избили меня, убили моих кошек, проникли в мой дом, в мой офис. Они воспользовались мной как предметом, как отмычкой и получили все, что им было от меня нужно и что я отказывался им дать.

Если я позволяю проделывать со мной такое, то цена мне не больше, чем вот этому камню, или садовому шлангу, или окурку. И пусть это будет последнее, что я успею сделать в жизни, но я сделаю из Булнакова отбивную или взорву его вместе с машиной, а еще лучше — вместе с этими скотами, которые чуть не убили меня».

Он мысленно рисовал себе картины мести, одну страшнее другой. Эти картины не отличались оригинальностью, он оперировал образами знакомых по многочисленным фильмам героев и мстителей. Когда его фантазия иссякла и он попытался строить конкретные планы, то сразу же заметил, как мало знает о своих врагах. Сколько людей у Булнакова? Где он живет? Что он делает целый день?

В понедельник ему нужно было в Марсель, и он поехал через Кадене. Это был приличный крюк, но можно было проехать мимо квартиры Франсуазы. Движимый надеждой, которую он якобы уже похоронил, Георг высматривал Франсуазу. Входить в дом он не хотел.

Зеленая малолитражка стояла на месте. Припаркованная, как обычно, на другой стороне узкой дороги, на обочине, левые колеса на асфальте, правые — вплотную к живой изгороди. Георг остановился у ворот, в несколько прыжков преодолел ступеньки, пробежал по усыпанному галькой дворику и остановился перед входом. Франсуаза никогда не запирала входную дверь, когда была дома. Но сегодня дверь была заперта. Отступив на несколько шагов и посмотрев наверх, Георг с удивлением увидел, что шторы на окнах по-прежнему задернуты. Он постучал в дверь, подождал, постучал еще раз.

На дороге посигналил грузовик, который медленно и осторожно пытался протиснуться мимо машины Георга. Одно из верхних окон виллы открылось, и Георга окликнули. Он поднял голову.

— Кого вы ищете?

— Мадам Крамски. Я видел ее машину у ворот.

— Мадемуазель Крамски? Она съехала с квартиры еще неделю назад. А машина… Это не ее, а моя машина. Она брала ее у меня напрокат. И срок аренды истекает только сегодня.

— Но вы же сказали, что она еще неделю назад…

— Подождите, я сейчас спущусь.

Георг ждал, стоя у ворот виллы. Через две-три минуты вышел пожилой мужчина в халате:

— Доброе утро. Вы, кажется, друг мадемуазель? Я уже видел вас здесь. Она снимала у меня квартиру и брала напрокат машину. Машину она пока оставила за собой, сказала, что она ей еще понадобится на пару дней.

— А у вас нет ее нового адреса?

— Нет.

— А что вы будете делать с ее почтой?

— С почтой? Мадемуазель никогда не получала ни писем, ни газет.

— Послушайте, это очень важно. Вы ведь не дали бы ей напрокат машину, не зная даже ее нового адреса?

— Спокойно, спокойно! Мадемуазель снимала у меня жилье не первый месяц, я уж знаю, кому верить, а кому нет. Вы же сами говорите: машина стоит у ворот. До свидания.

Георг медленно спустился по ступенькам и, остановившись перед воротами, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Его опять переполняла злость. Сейчас он поедет к Булнакову и заставит его говорить.

Он припарковался у памятника маленькому барабанщику и пошел по рю Д’Амазон. Медной таблички над кнопкой звонка уже не было. Георг еще раз проверил номер дома и убедился, что не ошибся: дом был тот самый, но табличка исчезла. К двери подошел какой-то молодой парень в белом халате, сказал Георгу: «Открыто» — и вошел в подъезд. Георг поднялся вслед за ним на второй этаж. Дверь в контору стояла настежь, таблички на ней тоже не было, а в помещении работали маляры.

— Что здесь происходит? — обратился Георг к белому халату, вместе с которым поднимался по лестнице.

— Сами видите — ремонт, — ответил тот. Это был веселый парень с нагловатым лицом. На лестнице он всю дорогу насвистывал.

— А куда девался старый съемщик?

— Мсье Булнаков? Он-то и дал нам заказ. — Парень рассмеялся. — И уже выплатил денежки.

— А кто владелец дома? Вы его знаете?

— А, вы интересуетесь квартирой. Мсье Плакар живет на первом этаже.

Георг уже заранее знал, что ему скажет мсье Плакар. Мсье Булнаков не оставил своего нового адреса. В субботу после обеда он со своими сотрудниками забрал из офиса вещи.

— А всю мебель он подарил мне. Мы с сыном вчера перенесли ее в подвал. Вас не интересует офисная мебель?

— Офисная мебель? Нет, спасибо.

Георг пошел к выходу. «Наваждение какое-то! — подумал он. — Все исчезло, испарилось, как наваждение».

Вся его жизнь превратилась в наваждение. То, что все изменилось, Георг сначала заметил в своем бюро переводов. Заказ от Мермоза, из-за которого он подвергся нападению, оказался не просто последним заказом текущей серии, но вообще последним. Про Георга как будто забыли. Он позвонил, поинтересовался, что случилось, его вежливо отшили: мол, как только что-нибудь будет, он тут же об этом узнает. Когда он позвонил второй раз, ему четко и ясно сказали, что в услугах его бюро переводов больше не нуждаются. Другие более или менее солидные работодатели тоже ушли один за другим. В течение месяца фирма оказалась на грани банкротства. Не то чтобы переводов вообще не было, но их было слишком мало, и доходов не хватало даже на арендную плату и жалованье секретарше.