– Бегу.
Кинув на глаз горстку чая в большой заварной чайник, она
вылила в него кипяток. Поставила оба чайника на внушительный серебряный поднос
и понесла его через весь дом в библиотеку, где водрузила на столик около
дивана. И сразу же – за другим подносом, на котором стояло сладкое. В холле она
едва не выронила поднос из рук – это неожиданно заурчали старинные часы,
готовясь отбить четверть часа.
В библиотеке Адель Фортескью встретила Мэри Доув недовольным
вопросом:
– Куда все подевались?
– Сама не понимаю, миссис Фортескью. Мисс Фортескью
недавно вернулась. А миссис Персиваль, кажется, пишет письма в своей комнате.
– Письма, письма, – продолжала Адель
сварливо. – Эта женщина только и знает, что писать письма. Вот уж точно,
представительница своего класса! Для нее праздник, когда кто-нибудь умирает или
у человека какое-то горе. Какая мерзость. Противно.
– Я скажу ей, что чай готов, – тактично
пробормотала Мэри.
Она направилась к выходу, но в дверях ей пришлось отступить
– в комнату вошла Элейн Фортескью.
– Как холодно. – Элейн поежилась и, бухнувшись в
кресло у камина, стала тереть руки перед языками пламени.
Минутку Мэри постояла в холле. На одном из сервантов она
увидела большой поднос с пирогами. В холле заметно потемнело, и Мэри зажгла
свет. Ей показалось, что из верхнего коридора доносятся шаги Дженнифер
Фортескью. На лестнице, однако, никто не появился, и Мэри поднялась наверх
сама.
Персиваль Фортескью с женой занимали изолированные комнаты в
одном крыле дома. Мэри постучала в дверь их гостиной. Миссис Персиваль считала,
что в дверь нужно обязательно стучать, за что Крамп презирал ее еще больше.
Из комнаты раздалось деловитое:
– Войдите.
Мэри открыла дверь и негромко объявила:
– Сейчас подадут чай, миссис Персиваль.
К своему удивлению, Дженнифер Фортескью она застала в верхней
одежде. Та как раз разоблачалась – снимала длинное пальто из верблюжьей шерсти.
– Я и не знала, что вы куда-то уходили, – сказала
Мэри.
Миссис Персиваль еще не успела перевести дух.
– Просто была в саду, вот и все. Дышала воздухом. Но на
улице очень холодно. Я с радостью спущусь к камину. Центральное отопление могло
бы работать лучше. Пусть кто-то скажет об этом садовникам, мисс Доув.
– Скажу, – пообещала Мэри.
Бросив пальто на спинку стула, Дженнифер Фортескью вышла из
комнаты следом за Мэри. На лестнице Мэри пропустила ее вперед. В холле Мэри,
опять-таки к своему удивлению, заметила: поднос со сладким стоит на прежнем
месте. Она уже направилась в буфетную кликнуть Глэдис, но тут в дверях библиотеки
появилась Адель Фортескью и раздраженно вопросила:
– Нам собираются что-нибудь подавать к чаю?
Мэри быстро подхватила поднос и внесла его в библиотеку,
расставила тарелки и вазочки со сладким на низких столиках у камина. Когда
выходила с пустым подносом в холл, в дверь позвонили. Положив поднос, Мэри сама
пошла открыть дверь. Если это наконец-то блудный сын, любопытно будет на него
посмотреть. Ведь он совсем не такой, как остальные Фортескью… Открыв дверь, она
увидела перед собой узколицего брюнета, вопросительно поджавшего губы.
– Мистер Ланселот Фортескью? – осведомилась она.
– Он самый.
Мэри глянула ему за спину.
– Вы с багажом?
– Такси я отпустил. Это все, что у меня есть.
Он поднял среднего размера спортивную сумку на молнии.
Ощущая легкое удивление, Мэри понимающе произнесла:
– А-а, так вы приехали в такси. Я уж подумала, пришли
пешком. А ваша жена?
Ланс строго ответил:
– Жена не приедет. По крайней мере, в ближайшее время.
– Понятно. Проходите, пожалуйста, мистер Фортескью. Все
в библиотеке, пьют чай.
Она подвела его к двери библиотеки и там оставила. А про
себя подумала: этот Ланселот Фортескью – очень интересный мужчина. Тут же
пришла другая мысль: наверное, она не первая, кому Ланселот Фортескью казался
очень интересным.
3
– Ланс!
Элейн бросилась ему навстречу. Обхватила шею руками и стала
тискать его, забыв обо всем на свете, словно школьница, чему Ланс заметно
удивился.
– Здравствуй. Да, это я, собственной персоной.
Он мягко высвободился из ее объятий.
– А это Дженнифер?
Дженнифер Фортескью смотрела на него во все глаза, сгорая от
любопытства.
– К сожалению, Валь задержался в городе, –
объявила она. – Сами понимаете, столько свалилось дел. Отдать все
распоряжения, обо всем договориться. Кто еще это сделает? Все на его плечи. Вы
даже не представляете, каково нам сейчас.
– Да, вам сейчас очень тяжело. – Ланс сочувственно
кивнул.
Он повернулся к дивану, где с намазанной медом лепешкой
сидела женщина, сидела и спокойно разглядывала его.
– С Адель вы, конечно, не знакомы? – спросила
Дженнифер.
– Представьте, знакомы, – пробормотал Ланс, беря
Адель Фортескью за руку.
Он посмотрел на нее сверху вниз, и ресницы ее затрепетали.
Она отложила лепешку, которую держала левой рукой, и слегка пригладила волосы.
Машинально, по-женски. Просто потому, что в комнате появился видный мужчина.
Низким, бархатным голосом она сказала:
– Сядьте рядом, Ланс. – Она налила ему чашку
чаю. – Я очень рада, что вы приехали. Нам так нужен еще один мужчина в
доме.
– Я готов оказать любую посильную помощь, –
предложил Ланс.
– Вы уже знаете… впрочем, наверное, еще нет… в доме
была полиция. Они считают… они считают… – Она не договорила и надрывно
вскрикнула: – О-о, как это ужасно! Ужасно!
– Я все знаю. – Голос Ланса звучал строго, но с
сочувствием. – Они встретили меня в аэропорту.
– Полиция?
– Да.
– И что сказали?
– Ну, – Ланс развел руками, как бы не желая
вдаваться в подробности, – объяснили, что произошло.
– Его отравили, – проговорила Адель, – вот
что они считают и не скрывают этого. И отравление не пищевое. Не пищевое, а вполне
умышленное, его отравил кто-то. И мне кажется, правда-правда, что они
подозревают кого-то из нас.
Ланс вдруг одарил ее быстрой улыбкой.