– Где я могу найти Эллен, уборщицу?
– Я вас провожу. Она только что пошла наверх.
2
Эллен оказалась женщиной суровой, не робкого десятка. Ее
сморщенное лицо смотрело на инспектора с триумфом.
– Сэр, это просто кошмар. Вот не думала, что в доме,
где я живу, случится такое. С другой стороны, не так меня это и удивляет. Уж
давно я хотела предупредить хозяина – хватит, ухожу от вас. Не нравится мне,
как в этом доме выражаются, сколько выпивают, да и вообще все эти шашни я не
одобряю. Против миссис Крамп ничего не скажу, а вот Крамп и эта девчонка Глэдис
в службе ни рожна не смыслят. Но больше всего мне не по нраву шашни.
– Какие шашни?
– Если еще не узнали, скоро узнаете. Весь дом про это
лясы точит. Совсем стыд потеряли. Они, видишь ли, в гольф играют или в теннис.
Да я своими глазами видела, во что они играют. Дверь в библиотеку была открыта,
а они там, прямо тебе два голубка – целуются да милуются.
Яд, источаемый этой старой девой, был воистину смертоносным.
Можно было и не спрашивать: «О ком вы?», но Нил все-таки спросил.
– О ком? О хозяйке… и ее кавалере. Они уж и не
стесняются никого. Но, между прочим, хозяин об этом пронюхал. Нанял кого-то
следить за ними. Разводом бы дело кончилось, как пить дать. А оно кончилось вон
чем.
– Вы хотите сказать…
– Вот вы, сэр, все расспрашиваете, что хозяин ел, да
что пил, да кто ему что подносил. А я вам так скажу: эта парочка его и
порешила. Он добыл откуда-то отраву, а она подсунула хозяину, так оно и было,
хоть что мне говорите.
– А вам никогда не попадались тисовые ягоды в доме или
где-то поблизости?
В маленьких глазах блеснуло любопытство.
– Тисовые? Это же ядовитая гадость. Мне еще матушка в
детстве наказывала: эти ягоды не трожь! Так что, сэр, ими и отравили?
– Чем отравили, мы пока не знаем.
– С тисовыми ягодами она вроде не баловалась. – В
голосе Эллен звучало разочарование. – Чего не видела, того не видела.
Нил спросил про зерно в кармане мистера Фортескью, но
потерпел неудачу и тут.
– Нет, сэр. Про это ничего не знаю.
Он продолжал расспросы, но ничего полезного больше не
извлек. Наконец поинтересовался: можно ли видеть мисс Рэмсботтом?
Эллен засомневалась:
– Я могу ее спросить, но она не со всяким встречается.
Она, знаете ли, женщина в возрасте, со странностями.
Но инспектор проявил настойчивость, и Эллен с видимой
неохотой провела его по коридору, а потом вверх по небольшой лестнице к
комнате, задуманной, почему-то решил Нил, как детская.
Проходя по коридору, он глянул в окно и увидел сержанта Хея,
тот стоял возле тисового дерева и разговаривал, судя по всему, с садовником.
Эллен постучала в дверь, услышав ответ, открыла ее и
сказала:
– Мисс, пришел джентльмен из полиции, хочет с вами
поговорить.
Видимо, пожилая дама ответила согласием, потому что Эллен
отступила в сторону и жестом предложила инспектору войти.
Комната, в которую он вошел, была заставлена сверх всякой
меры. Инспектору на миг померещилось, что он перенесся в эпоху не только короля
Эдуарда, но и королевы Виктории. За столом, вплотную придвинутым к газовой
плите, сидела пожилая дама и раскладывала пасьянс. На ней было темно-бордовое
платье, редкие седые волосы гладко зализаны вдоль щек.
Не поднимая глаз и не прерывая своего занятия, она
нетерпеливо бросила:
– Входите, входите. Садитесь, если желаете.
Принять приглашение оказалось не так просто – на всех
стульях громоздились брошюры или книги религиозного характера.
Он чуть сдвинул их на диван, и тут мисс Рэмсботтом
встрепенулась:
– Миссионерская деятельность вас интересует?
– Боюсь, мадам, не очень.
– Плохо. Должна интересовать. Истинный христианский дух
сейчас только там и сыщешь. В Черной Африке. У меня на прошлой неделе был
молодой священник. Черный, как ваша шляпа. Но истинный христианин.
Инспектор Нил слегка растерялся, ибо не знал, что сказать.
Старушка еще больше обескуражила его, заявив:
– Радио у меня нет.
– Простите?
– Я думала, может, вы насчет лицензии на радио. Или с
каким-нибудь дурацким бланком. Итак, молодой человек, с чем пожаловали?
– Мне выпала прискорбная обязанность сообщить вам, мисс
Рэмсботтом, что ваш зять, мистер Фортескью, сегодня утром внезапно заболел и
умер.
Мисс Рэмсботтом, нимало не изменившись в лице, продолжала
раскладывать пасьянс, лишь заметила как бы между делом:
– Наконец господь наказал этого гордеца и
самовлюбленного грешника. Все к тому и шло.
– Надеюсь, для вас это не очень тяжелый удар?
Ответ на этот вопрос был очевиден, но инспектору хотелось
услышать, что именно она скажет.
Мисс Рэмсботтом стрельнула на него глазами поверх очков и
ответила:
– Если вы намекаете на то, что я не слишком опечалена,
вы абсолютно правы. Рекс Фортескью всегда был грешником, и я никогда его не
любила.
– Он умер так внезапно…
– Как и надлежит безбожникам, – удовлетворенно
подытожила старушка.
– Но похоже, что его отравили…
Инспектор умолк – посмотреть на произведенный эффект.
Однако эффектом как будто и не пахло. Мисс Рэмсботтом лишь
пробормотала:
– Красная семерка на черную восьмерку. Можно
перекладывать короля.
Тут до нее дошло, что инспектор молчит, она застыла с картой
в руках и буркнула:
– Ну и чего вы от меня ждете? Вас интересует, не я ли
его отравила? Нет, не я.
– А кто мог это сделать, как вы считаете?
– Очень бестактный вопрос, – категорично заявила
пожилая дама. – В этом доме живут двое детей моей покойной сестры. Я
отказываюсь верить, что человек, в чьих жилах течет кровь Рэмсботтомов,
способен совершить убийство. Вы же ведете речь об убийстве, да?
– Я этого не говорил, мадам.
– Ясно, что убийство. В свое время желающих убить Рекса
было хоть отбавляй. Он не гнушался ничем. А у старых грехов, как говорится,
длинные руки.
– Вы кого-то имеете в виду?
Мисс Рэмсботтом смешала карты и поднялась. Она оказалась
высокой женщиной.