Большая грудь, широкий зад - читать онлайн книгу. Автор: Мо Янь cтр.№ 135

— Жить, что ли, надоело, ублюдок!

Как немой остался жив — непонятно: дорога скользкая, возвышался он над землёй совсем ненамного, ниже колёса тягача, да и к тому же попал в мёртвый сектор обзора. Заметив мелькнувшую жёлтую тень, водитель тут же дал по тормозам, но увесистый бампер тягача всё же соприкоснулся с большой квадратной головой немого. Крови не было, но мгновенно вспухла здоровенная шишка — чуть ли не с куриное яйцо. Офицер хотел отпустить ещё пару забористых ругательств, но от хищного блеска в глазах немого ему стало как-то не по себе, и он перевёл взгляд на медали, прицепленные к потрёпанной армейской гимнастёрке. Щёлкнув каблуками, он вытянулся и отдал честь:

— Виноват, уважаемый, простите великодушно!

Немой остался страшно доволен. Он отступил на обочину, освободив проезжую часть, и тягачи медленно потащили тяжёлые орудия дальше. Солдаты отдавали ему честь, а он салютовал в ответ, касаясь кончиками пальцев обвисшего козырька шапки. Колонна прошла, оставив за собой окончательно разбитую колёсами дорогу. Потянул ветер с востока, косо падали капли белёсой осенней мороси, улицу окутал промозглый туман. Иногда дождь стихал, и можно было заметить редких — уцелевших после расправы — воробьёв. Немого провожали глазами несколько промокших псов, которые сидели, поджав хвосты, на обочине под навесом стенда наглядной агитации и пропаганды.

Прошедшая мимо батарея гаубиц стала символом окончательного завершения периода всеобщего ликования. Повесив голову, немой потащился домой. Высоко подняв «утюжки», он, как обычно, вознамерился колотить в ворота, но они оказались незаперты. Более того, он необычайно отчётливо услышал их скрип. До этого он пребывал в мире почти полной тишины, поэтому Пичуге с Лайди долго удавалось скрывать свою тайную связь. Кроме того, в последние месяцы большую часть дня немой проводил или на главной улице, или у плавильных печей. А вернувшись домой, падал замертво и засыпал беспробудным сном, чтобы наутро снова ускакать за ворота. Ему было не до Лайди, и это тоже стало немаловажной причиной того, что он несколько месяцев не знал о прелюбодеянии.

Возможно, причиной возвращения слуха к немому стало столкновение с бампером тягача. Кто знает, может, от удара из ушей выскочило нечто инородное, мешавшее слышать. От скрипа ворот он даже вздрогнул, но потом с удивлением услышал стук осеннего дождя по листьям деревьев и громкий храп спящей на кане тёщи: видно, матушка сплоховала и забыла закрыть ворота на щеколду. Но самым поразительным были стоны боли и наслаждения Лайди, доносившиеся из восточной пристройки.

Поведя носом, как охотничий пёс, он учуял запах её тела, похожий на лягушачий, и большими прыжками метнулся к пристройке. От скопившейся во дворе воды седалище промокло насквозь, зад прохватила леденящая сырость, и анус прострелила режущая боль.

Дверь была беспечно приоткрыта, внутри горела свеча, с картины холодно поблёскивали глаза Птицы-Оборотня. Он тут же выхватил взглядом предмет своей зависти — здоровенные ноги Пичуги Ханя, длинные, волосатые. Зад Пичуги беспрестанно двигался, а перед ним, разметав отвислые груди, выгибалась Лайди. Опутанная всклокоченными чёрными волосами голова моталась по подушке, а руки конвульсивно вцепились в тюфяк. Из этого клубка чёрных волос и вылетали так поразившие его стоны. Ему показалось, что всё вокруг с жужжанием высветила зеленоватая вспышка.

Взревев, как раненый зверь, он метнул в них свой «утюжок». Тот скользнул по плечу Пичуги, ударился о стену и упал рядом со щекой Лайди. Следом полетел второй. Он попал Пичуге по заду. Тот повернулся, свирепо уставившись на мокрого, трясущегося немого, и на губах у него заиграла самодовольная усмешка. Лайди, тяжело дыша, распласталась на кане и натягивала одеяло, чтобы прикрыться.

— Что, увидел-таки, немой ублюдок! — бросила она, привстав.

Опираясь руками о землю, немой, как большая лягушка, одним прыжком перемахнул через порог. После второго прыжка он очутился в ногах Пичуги и яростно боднул их своей большой, крепкой головой. Пичуга прикрыл руками свой инструмент, который только что продемонстрировал свои неординарные способности, и с воплем согнулся в поясе. Его лицо вмиг усеяли желтоватые капли пота. Немой рванулся вперёд с ещё большей яростью. Непомерно развитыми длинными ручищами он, как осьминог щупальцами, ухватил плечи Пичуги и одновременно намертво вцепился ему в горло, вложив в мозолистые, крепкие, как сталь, лапищи мощь всего тела. Тело Пичуги обмякло, рот раскрылся в страшной гримасе, глаза закатились — видны были лишь белки.

Лайди, от ужаса впавшая было в ступор, вдруг очнулась, схватила валявшийся у подушки «утюжок» и, как была голышом, соскочила с кана. Сначала она рубанула «утюжком» по вытянутым рукам немого. Раздался звук, как от удара по дереву, и всё. Когда она ударила его по голове, та лишь хрупнула, как перезрелый арбуз. Она отбросила «утюжок», вытащила из двери тяжёлый дубовый засов, размахнулась и изо всей силы опустила его на голову немого. Тот всего лишь что-то промычал. После второго удара немой отпустил шею Пичуги и бухнулся на пол, подобно опрокинутому кувшину. Сверху на него навалилось обмякшее тело Пичуги.

Шум в пристройке разбудил матушку. Когда она, шаркая туфлями, подбежала к двери, всё было кончено. Что здесь произошло, было понятно без слов. Она печально глянула на бессильно привалившуюся к дверному косяку абсолютно голую Лайди. Та отбросила испачканный кровью засов и будто в трансе вышла во двор. Белёсый косой дождь хлестал её по телу и скатывался мелкими, как слёзы, каплями. Хлюпая по лужам изуродованными бинтованием ногами, она добрела до чана, села на корточки и стала мыть руки.

Матушка еле стащила Пичугу с тела немого и перевалила его на кан. Потом с отвращением прикрыла одеялом. «Жив легендарный герой», — поняла она, когда он издал мучительный стон. Она наклонилась к немому и поставила его, как мешок. Только тогда заметила у него на лице две полоски от вытекшей из носа чёрной, как тушь, жидкости. Тронула его за нос, потом отпустила руки. Тело немого осталось в той же позе, не упало.

Матушка обтёрла кончики пальцев о стену, вернулась к себе на кан и легла прямо в одежде. Перед глазами мелькали эпизоды из жизни немого. Вспомнив, как он в детстве, оседлав с братьями стену, воображал себя повелителем всех и вся, она не выдержала и рассмеялась. А Лайди во дворе всё мыла и мыла руки, залив весь двор мыльной пеной. После полудня из пристройки показался Пичуга, держась одной рукой за горло, а другой за ширинку. Он обнял продрогшую Лайди, она обхватила его за шею, и они глупо захихикали.

Немного погодя во двор семьи Шангуань в сопровождении секретаря райкома вошёл красногубый и белозубый коротышка офицер с подарком — большим тазом, завёрнутым в красную бумагу. На их неоднократное приветствие никто не ответил, и они прошли прямо в комнату матушки.

— Тётушка, — обратился к ней партсекретарь, — это командир артиллерийской батареи Сун, он пришёл выразить почтение товарищу Сунь Буяню.

— Почтенная тётушка, — смущённо начал Сун, — мне очень неудобно, но товарищ Сунь Буянь ранен в голову нашим тягачом.

— Что говоришь? — Матушка так и подскочила на кане.