Двадцать лет спустя - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 92

Принц посмотрел на него с чрезвычайным недоверием.

– Какой ты нации? – спросил он.

Пленный произнес несколько слов на иностранном языке.

– Aгa! Он, кажется, испанец. Говорите вы по-испански, Граммон?

– По правде сказать, монсеньор, очень плохо.

– А я совсем не говорю, – со смехом сказал принц. – Господа, – прибавил он, обращаясь к окружающим, – не найдется ли между вами кто-нибудь, кто говорил бы по-испански и согласился быть переводчиком?

– Я, монсеньор, – ответил Рауль.

– А, вы говорите по-испански?

– Я думаю, достаточно для того, чтобы исполнить приказание вашего высочества в настоящем случае.

Все это время пленный стоял с самым равнодушным и невозмутимым видом, словно вовсе не понимал, о чем идет речь.

– Монсеньор спрашивает вас, какой вы нации, – произнес молодой человек на чистейшем кастильском наречии.

– Ich bin ein Deutscher, [17] – отвечал пленный.

– Что он бормочет? – воскликнул принц. – Что это еще за новая тарабарщина?

– Он говорит, что он немец, монсеньор, – отвечал Рауль. – Но я в этом сомневаюсь, так как акцент у него плохой и произношение неправильное.

– Значит, вы говорите и по-немецки? – спросил принц.

– Да, монсеньор, – отвечал Рауль.

– Достаточно, чтобы допросить его на этом языке?

– Да, монсеньор.

– Допросите его в таком случае.

Рауль начал допрос, который только подтвердил его предположение. Пленный не понимал или делал вид, что не понимает вопросов Рауля, а Рауль тоже плохо понимал его ответы, представлявшие какую-то смесь фламандского и эльзасского наречий. Тем не менее, несмотря на все усилия пленного увернуться от настоящего допроса, Рауль понял наконец по его произношению, к какой нации он принадлежит.

– Non siete spagnuolo, – сказал он, – non siete tedesсо, siete italiano. [18]

Пленный вздрогнул и закусил губу.

– Ага, это и я понимаю отлично, – сказал принц Конде, – и раз он итальянец, то я буду продолжать допрос сам. Благодарю вас, виконт, – продолжал он, смеясь, – отныне я назначаю вас своим переводчиком.

Но пленник был так же мало расположен отвечать на итальянском языке, как и на других. Он хотел одного – увернуться от вопросов и потому делал вид, что не знает ничего: ни численности неприятеля, ни имени командующего, ни направления, в котором движется армия.

– Хорошо, – сказал принц, который понял причину этого поведения. – Этот человек был схвачен во время грабежа и убийства. Он мог бы спасти свою жизнь, если бы отвечал на вопросы, но он не хочет говорить. Увести его и расстрелять.

Пленник побледнел. Два солдата, сопровождавшие его, взяли его под руки и повели к двери, между тем как принц обратился к маршалу де Граммону и, казалось, уже забыл о данном им приказании.

Дойдя до порога, пленник остановился. Солдаты, знавшие только данный им приказ, хотели силой вести его дальше.

– Одну минуту, – сказал вдруг пленный по-французски, – я готов отвечать, монсеньор.

– Ага! – воскликнул принц, рассмеявшись. – Я знал, что этим кончится. Мне известен отличный способ развязывать языки. Молодые люди, воспользуйтесь им, когда сами будете командовать.

– Но при условии, – продолжал пленный, – чтобы ваше высочество обещали даровать мне жизнь.

– Честное слово дворянина, – сказал принц.

– В таком случае спрашивайте меня, монсеньор.

– Где армия перешла Лис?

– Между Сен-Венаном и Эром.

– Кто командует армией?

– Граф Фуонсальданья, генерал Бек и сам эрцгерцог.

– Какова ее численность?

– Восемнадцать тысяч человек при тридцати шести орудиях.

– Куда она идет?

– На Ланс.

– Вы видите, господа? – воскликнул принц с торжествующим видом, обращаясь к маршалу де Граммону и другим офицерам.

– Да, монсеньор, – сказал маршал, – вы угадали все, что только может угадать человеческий ум.

– Призовите Ле Плеси, Бельевра, Вилькье и д’Эрлака, – сказал принц. – Соберите войска, находящиеся по эту сторону Лиса, и пусть они будут готовы выступить сегодня ночью; завтра, по всей вероятности, мы нападем на неприятеля.

– Но, монсеньор, – заметил маршал де Граммон, – подумайте о том, что если мы даже соберем все наши наличные силы, то у нас будет едва тринадцать тысяч человек.

– Господин маршал, – возразил принц, бросая на де Граммона особенный, ему одному свойственный взгляд, – малыми армиями выигрываются большие сражения.

Затем он обернулся к пленному.

– Увести этого человека и не спускать с него глаз. Его жизнь зависит от тех сведений, которые он нам сообщил; если они верны, он получит свободу; если же нет, он будет расстрелян.

Пленного увели.

– Граф де Гиш, – продолжал принц, – вы давно не виделись с вашим отцом. Останьтесь при нем. А вы, – обратился он к Раулю, – если не очень устали, то следуйте за мной.

– Хоть на край света, монсеньор! – пылко воскликнул Рауль, успевший уже проникнуться восхищением к этому молодому полководцу, казавшемуся ему столь достойным своей славы.

Принц улыбнулся. Он презирал лесть, но очень ценил горячность.

– Пойдемте, сударь, – сказал он, – вы хороший советчик, в этом мы только что убедились. Завтра мы увидим, каковы вы в деле.

– А что вы мне прикажете сейчас, монсеньор? – спросил маршал.

– Останьтесь, чтобы принять войска, я сам явлюсь за ними или дам вам знать через курьера, чтобы вы их привели. Двадцать гвардейцев на лучших лошадях – вот все, что мне сейчас нужно для конвоя.

– Этого очень мало, – заметил маршал.

– Достаточно, – возразил принц. – У вас хорошая лошадь, господин де Бражелон?

– Моя лошадь была убита сегодня утром, монсеньор, и я пока взял лошадь моего слуги.

– Выберите себе лошадь из моей конюшни. Только не стесняйтесь! Возьмите ту, какая покажется вам лучшей. Сегодня вечером она, может быть, вам понадобится, а завтра уже наверное.

Рауль не заставил просить себя дважды; он знал, что истинная учтивость по отношению к начальнику, в особенности если этот начальник – принц, – повиноваться немедленно и беспрекословно. Он прошел в конюшню, выбрал себе андалузского, буланой масти коня, сам оседлал и взнуздал его, – так как Атос советовал ему в серьезных случаях не доверять никому этого важного дела, – и явился к принцу.