Джузеппе Бальзамо. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 161

– Нет, не все, – прошептал кардинал, превращаясь из покровителя в просителя и не пытаясь этому сопротивляться.

– Ах, да, я совсем забыл, что его высокопреосвященство жаждет не золота, а кое-чего такого, что дороже всех земных благ; однако это уже зависит не от науки, это подвластно только колдовству. Ваше высокопреосвященство! Скажите только одно слово, и алхимик готов уступить место колдуну.

– Благодарю вас, сударь, мне ничего больше не нужно, я ничего более не хочу, – с грустью вымолвил кардинал. Бальзамо приблизился к нему:

– Ваше высокопреосвященство! Молодой, пылкий, красивый, богатый принц, носящий имя Роан, не должен так отвечать колдуну!

– Отчего же?

– Да потому что колдун читает в его сердце и знает правду.

– Я ничего более не желаю, сударь, – почти испуганно повторил кардинал.

– Я полагал, напротив, что желания вашего высоко» преосвященства таковы, что вы не осмеливаетесь в них признаться даже себе, сознавая, что это может себе позволить только король.

– Сударь, – вздрогнув, проговорив кардинал, – вы, как мне кажется, намекаете на слова, оброненные вами у ее высочества.

– Да, готов это признать, ваше высочество.

– Сударь, вы ошибались тогда и ошибаетесь теперь.

– Не забывайте, ваше высокопреосвященство, что я вижу так же ясно, что творится сию минуту в вашей душе, как то, что ваша карета выезжала из монастыря кармелиток в Сен-Дени, миновала городские ворота, сверну на бульвар и остановилась под деревьями в пятидесяти шагах от моего дома.

– Прошу вас объясниться.

– Ваше высокопреосвященство! Принцы вашего дома имеют обыкновение влюбляться сильно и рискованно. Вы не станете этого отрицать, таков уж закон!

– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, граф, – пролепетал кардинал.

– Напротив, вы прекрасно меня понимаете. Я мог бы попробовать затронуть многие струны вашей души, но зачем попусту тратить время? Я коснулся именно той, что звучит громче других, я в этом уверен.

Кардинал недоверчиво поднял голову и встретился глазами с ясным и уверенным взглядом Бальзамо.

Бальзамо улыбался с выражением такого превосходства, что кардинал опустил глаза.

– Вы правы, ваше высокопреосвященство, вы совершенно правы, не смотрите на меня, потому что тогда я слишком ясно вижу, что происходит у вас в душе. Ваше сердце подобно зеркалу, хранящему изображение предмета, который в нем отразился.

– Молчите, граф Феникс, молчите, – проговорил кардинал.

– Да, вы правы, надо молчать, потому что еще не пришло время признания в такой любви.

– Вы говорите, еще рано?

– Да.

– Так у этой любви есть будущее?

– Отчего же нет?

– А не могли бы вы мне сказать, не безрассудна ли она? Ведь я именно так полагал и теперь полагаю. И так мне будет казаться до тех пор, пока мне не представится случай убедиться в противном.

– Вы слишком многого от меня требуете, ваше высокопреосвященство. Я ничего не могу вам сказать, не имея связи с лицом, внушающим вам эту любовь. По крайней мере у меня в руках должна быть какая-нибудь имеющая к ней отношение вещь.

– Что, например?

– Ну, скажем, прядь ее прекрасных золотистых волос, совсем маленькая.

– Какой вы проницательный человек! Да, вы были правы: вы читаете в сердце так, как я читал бы книгу.

– Увы, именно это я уже слышал от вашего бедного двоюродного прадедушки, шевалье Людовика де Роана, когда пришел с ним проститься в Бастилию за несколько минут до того, как он мужественно взошел на эшафот.

– Он вам сказал, что вы проницательный человек?

– Да, и что я читаю в сердцах, потому что я предупреждал его, что шевалье де Прео его предаст. Он не захотел мне поверить, а шевалье де Прео в самом деле предал его.

– Какая же связь между мною и моим предком? – невольно побледнев, спросил кардинал.

– Я напомнил вам о нем только затем, чтобы призвать вас к осторожности, ваше высокопреосвященство, когда вы будете добывать из-под короны нужные вам волосы.

– Не имеет значения, где их придется взять, они у вас будут, сударь.

– Ну и отлично! А теперь – вот ваше золото, ваше высокопреосвященство. Надеюсь, вы больше не сомневаетесь в том, что это золото?

– Дайте мне перо и бумагу.

– Зачем, ваше высокопреосвященство?

– Я напишу вам расписку на сто тысяч экю, которые вы любезно согласились мне одолжить.

– Ах, вот вы о чем, ваше высокопреосвященство? Мне – расписку? А зачем?

– Мне частенько случается брать в долг, дорогой граф, – ответил кардинал, – но даров я не принимаю.

– Как вам будет угодно, ваше высокопреосвященство.

Кардинал взял со стола перо и написал расписку крупным неразборчивым почерком, от которого в наши дни служанка простого ризничего пришла бы в ужас.

– Все верно? – спросил он, протягивая Бальзамо бумажку.

– Превосходно! – отвечал граф и опустил расписку в карман, даже не взглянув на нее.

– Вы не хотите прочесть?

– С меня довольно слова вашего высокопреосвященства: слово Роана дороже любой расписки.

– Дорогой граф Феникс! – произнес кардинал с полупоклоном, что весьма много значило для принца столь высокого звания, – вы – благородный человек, и если уж вы не хотите быть моим должником, позвольте вам сказать, что мне приятно чувствовать себя вам обязанным.

Бальзамо в ответ поклонился и позвонил в колокольчик. Явился Фриц.

Граф сказал ему несколько слов по-немецки.

Фриц нагнулся, сгреб в охапку переложенные паклей восемь золотых слитков и поднял их с такой легкостью, как если бы ребенку довелось подобрать восемь апельсинов: удерживать их в руках ему было неловко, но ничуть не тяжело.

– Да этот парень – настоящий Геркулес! – заметил кардинал.

– Да, он очень сильный, ваше высокопреосвященство, – отвечал Бальзамо, – но справедливости ради стоит сказать, что с того дня, как он поступил ко мне на службу, я даю ему по три капли эликсира, составленного моим ученым другом доктором Альтотасом. И вот результаты дают себя знать: через год он сможет поднять одной рукой восемьсот унций.

– Непостижимо! – пробормотал кардинал. – Как бы мне хотелось обо всем этом как-нибудь побеседовать с вами!

– С удовольствием, ваше высокопреосвященство! – со смехом отвечал Бальзамо. – Однако не забудьте, что, разговаривая со мной, вы тем самым добровольно возьмете на себя обязательство самолично погасить пламя костра, ежели вдруг членам Парламента вздумается поджарить меня на Гревской площади.