Правда, для этого необходимо, что называется, слепое
доверие, но я готова попробовать. А ты?
Пальцы Парис судорожно сжались на рулевом колесе.
— Тоже, — прошептала она наконец. — Да, — уже тверже
объявила она и улыбнулась.
Слоан решила проверить, так ли это.
— В таком случае я расскажу тебе про нашу маму. Настоящую. А
не такую, о которой ты привыкла слышать.
— Пожалуйста, Слоан.
— Знаешь, — радостно начала Слоан, — когда я вижу тебя,
всегда вспоминаю о ней. Она бесконечно добра. Боится причинить кому-то боль.
Обожает красивые вещи и работает в самом модном магазине одежды. Ее любят все,
кроме Лидии, владелицы магазина. Лидия постоянно пользуется ее отзывчивостью,
терзает маму и всячески запугивает, но ма постоянно извиняет ее хамство плохим
здоровьем.
Вдали показалось здание загородного клуба, и Слоан
попросила:
— Парис, давай не будем играть в гольф. Займемся чем-нибудь
другим.
— Но отец хотел, чтобы я дала тебе урок.
— Верно, но заявляю, что наотрез отказываюсь от всяких
уроков. И что он может сделать? — Наверное, станет рвать и метать, подумала
Слоан. Или что похуже. Картер — настоящий тиран. — Он будет на тебя орать?
Парис, очевидно, была шокирована таким предположением.
— Разумеется, нет, но будет крайне разочарован.
— Понятно. Точно так, как был разочарован твоей сегодняшней
игрой.
— Почти. Утром он расстроился из-за меня, а на этот раз
будет чрезвычайно недоволен нами обеими. Он не такой отходчивый, как
большинство наших знакомых, — пояснила Парис с таким видом, будто одна во всем
виновата и Слоан обязана понимать и принимать отца так же покорно, как и она
сама. Все ясно. Отец еще пальцем никого не тронул и вместо этого предпочитает
играть на чувствах людей, исподтишка их изводить и любыми способами добиваться
своего.
— Если я скажу, что не пожелала играть в гольф, он не станет
обвинять тебя, верно?
— Возможно.
— А ты? Хочешь играть в гольф? Парис колебалась так долго,
что Слоан показалось, будто она вовек не дождется ответа.
— Нет, не очень, — выдавила сестра наконец. — Я вообще не
слишком увлекаюсь гольфом, не то что отец.
— И чем же нам заняться?
— Пообедаем где-нибудь и поговорим.
— Здорово! И поскольку я ни за какие коврижки не возьму в
руки клюшку, отец не рассердится на тебя, и мы вместо этого отправимся на ленч.
Парис, прикусив от напряжения губу, свернула вправо.
— Я знаю одно местечко. Маленькое тихое кафе, где мы можем
поесть на свежем воздухе. Там никто не помешает.
В Белл-Харборе кафе означало просто закусочную, где
подавались самые незатейливые блюда. Кафе Парис оказалось шикарным французским
ресторанчиком, с маркизами над входом и окнами, внутренним двориком с фонтаном
и стоянкой со служителями в униформе. Все здесь знали Парис.
— Мы хотели бы поесть на свежем воздухе, Жан. — сказала она
метрдотелю с той мягкой улыбкой, которой так восхищалась Слоан, особенно с тех
пор, как поняла, насколько искренна по природе Парис.
— Что изволите пить? — спросил метрдотель, едва они уселись
за столик у фонтана.
Парис нерешительно взглянула на сестру, но тут же
обрадованно воскликнула:
— Шампанское! Ну конечно же, шампанское, самое лучшее!
Сегодня у нас особый случай!
— Чей-то день рождения? — учтиво осведомился он. Парис
покачала головой и смущенно улыбнулась:
— Скорее, возрождения!
Метрдотель удалился, и между сестрами снова повисло неловкое
молчание: обе лихорадочно пытались сообразить, с чего лучше начать разговор. По
тротуару прокатила детскую коляску стройная женщина; лихо промчался подросток,
упоенно вертя педали.
— Я получила в подарок первый двухколесный велосипед, когда
мне исполнилось пять, — наконец прервала Слоан затянувшуюся паузу. — Он был
слишком велик для меня, поэтому я сшибала все и всех подряд, пока не научилась
держать равновесие. Постовой назвал меня язвой египетской.
— Ты всегда хотела стать дизайнером? Хотя Слоан была
вынуждена скрывать от сестры некоторые подробности своей биографии, все же не
собиралась лгать без нужды.
— По правде говоря, — признал??сь она, — я мечтала сделаться
либо суперменом, либо Бэтменом в женском обличье. А как насчет тебя?
— Как только я стала счастливой обладательницей первой
куклы, немедленно начала шить ей приданое. Так что, сколько себя помню, всегда
интересовалась модой.
У столика появился официант с бутылкой шампанского в
серебряном ведерке. Пока жидкое пенящееся золото разливали по бокалам, Слоан
обратила внимание на парочку тинейджеров, которые брели по тротуару, держась за
руки.
— По-моему, они слишком молоды, чтобы бегать на свидания да
еще ходить под ручку, правда? — заметила она и, когда Парис кивнула,
порадовалась, что нашла повод для дальнейших расспросов. — В каком возрасте ты
начала встречаться с мальчиками?
— В шестнадцать. Его звали Дэвид. Довольно симпатичный. У
нас в колледже устраивались танцы, и он меня пригласил. Я тогда была на втором
курсе, и мне больше нравился Ричард, но отец знал семью Дэвида и считал, что он
больше мне подходит.
— И как все было? — моментально заинтересовалась Слоан.
— Ужасно, — призналась Парис. — По пути домой он стал
накачиваться виски прямо из фляжки, а потом остановил машину и набросился на
меня с поцелуями. Я отбивалась как могла, но он отстал, только когда я
расплакалась. А твое первое свидание?
— Почти как твое, — засмеялась Слоан. — Я пошла на дискотеку
с Бучем Беллами, который был на голову выше меня и к тому же неуклюж как
медведь. Почти всю ночь дул пиво в раздевалке со своими приятелями из
футбольной команды. И когда возвращались, точно так же попытался лапать меня.
— А ты, конечно, разрыдалась, и он отвез тебя домой? —
весело докончила Парис.
— Ничего подобного! Пригрозила, что, если он немедленно не
выпустит меня, расскажу всем его дружкам, что он голубой. Ну а потом сняла
первые в моей жизни туфли на каблуках и прошагала две мили босиком, в одних
колготках, Представляешь, на что я была похожа, когда наконец ввалилась в дом!
Сестры дружно расхохотались, и Слоан торжественно подняла
бокал.