– Ты чокнутый, – сказала она.
– Наверное, ты права, – отозвался он. Они миновали пост №
11.
– Я все-таки, пожалуй, посплю. Разбуди меня, когда мне пора
будет выходить.
– О'кей.
Она сложила руки на груди и вновь закрыла глаза.
Они проехали мимо поста № 10.
– Собственно говоря, я возражаю не против Этики
Дрессированной Собаки, – сказал он. – Я возражаю против того обстоятельства,
что хозяева собак – умственные, моральные и духовные уроды.
– Слишком много риторики, чтобы успокоить свою совесть, –
сказала она, не открывая глаз. – Почему бы тебе просто не снизить скорость до
пятидесяти? Сразу почувствуешь себя лучше.
– Я не почувствую себя лучше, – выплюнул он с такой яростью,
что она подняла голову и посмотрела на него.
– С тобой все в порядке?
– У меня все отлично, – сказал он. – Я потерял свою жену и
свою работу по одной из двух причин: либо мир сошел с ума, либо я сам чокнулся.
Потом я подбираю на трассе человека – девятнадцатилетнюю автостопщицу, которой
сам Бог велел считать, что мир сошел с ума, а она заявляет мне, что это я
чокнулся, а с миром все в порядке. Нефти, конечно, немного не хватает, но в
остальном все идет по плану.
– Мне двадцать один.
– Тем лучше для тебя, – сказал он горько. – Если мир такой
весь из себя нормальный, то почему же молоденькая девчонка, вроде тебя, ловит
попутку до Лас-Вегаса ночью посреди зимы? Почему она собирается провести всю
ночь на шоссе № 7 и, вполне возможно, отморозить ноги, потому что у нее ничего
не надето под джинсами?
– У меня, между прочим, кое-что надето под джинсами. За кого
ты вообще меня принимаешь?
– Я тебя принимаю за последнюю дуру! – заорал он на нее. –
Ты ведь задницу себе отморозишь, как ты этого не можешь понять?
– И тогда тебе от нее не удастся отщипнуть кусочек? –
насмешливо спросила она.
– О, Господи, – пробормотал он. – Ну и дура. Они пронеслись
мимо седана, ехавшего со скоростью пятьдесят миль в час. Седан загудел ему
вслед. – Получи, скотина! – заорал он.
– Мне кажется, будет лучше, если ты высадишь меня прямо
сейчас, – сказала она спокойно.
– Не обращай внимания, – сказал он. – Я не собираюсь
попадать в аварию. Спи.
Несколько долгих мгновений она недоверчиво смотрела на него,
а потом сложила руки на груди и закрыла глаза. Они проехали мимо поста № 9.
***
Они проехали пост №2 в пять минут пятого. Ложившиеся на
дорогу тени приобрели тот странный синий оттенок, который бывает у теней только
зимой. На востоке уже зажглась Венера. По мере приближения к городу движение
становилось все более оживленным.
Он мельком взглянул на нее и увидел, что она выпрямилась и
смотрит на поток торопливых, равнодушных автомашин. У машины, которая ехала
прямо перед ними, к багажнику на крыше была привязана рождественская елка.
Зеленые глаза девушки показались ему огромными, и на мгновение он утонул в них
и в кратком приступе сочувствия, которые, к счастью для людей, нападают на них
довольно редко, увидел мир ее глазами. Он увидел машины, которые все до одной
направлялись куда-то, где тепло, куда-то, где их владельцев ждут дела, в
которых необходимо разобраться, друзья, которые будут рады их приветствиям, или
ткацкий станок семейной жизни, который только и ждет, когда на нем снова
примутся ткать бесконечное покрывало. Он увидел их безразличие к незнакомцам. В
краткой, холодной вспышке понимания он уловил, что хотел сказать Томас
Карлейль, когда назвал мир огромным мертвым локомотивом, который без устали
несется вперед.
– Мы уже почти приехали? – спросила она.
– Еще минут пятнадцать.
– Послушай, если я тебе сказала что-то неприятное…
– Нет, это я наговорил тебе кучу гадостей. Мне, вообще-то,
сейчас делать нечего. Если хочешь, я мигом довезу тебя до Лэнди.
– Нет…
– Или пристрою на одну ночь в «Холидей Инн». Без всякой
задней мысли. Просто подарок на Рождество.
– Ты действительно расстался со своей женой?
– Да.
– И действительно так недавно?
– Да.
– Она забрала детей с собой?
– У нас нет детей. – Они подъезжали к заставе. Зеленые огни
светофоров равнодушно моргнули в рано наступивших сумерках.
– Тогда отвези меня к себе домой.
– Это вовсе не обязательно, то есть я хочу сказать, что ты
не должна…
– Мне просто хочется, чтобы со мной рядом кто-то был, –
сказала она. – И я не хочу ловить попутку ночью. Мне страшно.
Он подъехал к будке сборщика пошлины и опустил стекло,
впустив внутрь машины холодный воздух. Потом он отдал подошедшему сборщику свой
билет и доллар девяносто центов. Медленно тронулся в путь. Они проехали мимо
засверкавшего в свете фар щита с надписью:
СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ВЫ СОБЛЮДАЛИ ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ!
– Ладно, – неуверенно сказал он. Он понимал, что, возможно,
не стоит продолжать уверять ее в своей порядочности – вполне вероятно, это
приведет к прямо противоположному эффекту, – но ничего не мог с собой поделать.
– Видишь ли, просто в доме как-то уж очень одиноко, когда я один. Мы можем
поужинать, а потом посмотреть телевизор и поесть попкорна. Ты можешь лечь в
спальне наверху, а я… Она тихо засмеялась, и, притормозив перед перекрестком,
он взглянул на ее лицо. Но она показалась ему какой-то расплывчатой,
неопределенной, словно все это был сон, а сейчас он вот-вот должен проснуться.
Эта мысль слегка встревожила его.
– Послушай, – сказала она. – Лучше мне рассказать тебе об
этом прямо сейчас. Помнишь, я тебе говорила об этом пьяном, с которым я ехала?
Так вот, я переспала с ним. Он ехал в Стилсон – туда, где ты меня подобрал. Это
была его цена.
Он остановился на красный свет.
– Моя соседка по комнате предупреждала меня, что так все и
будет, но я ей не поверила. Уж я-то не собиралась расплачиваться своим телом с
водителями. – Она скользнула по нему взглядом, но ему так и не удалось
разглядеть в сгустившихся сумерках выражения ее лице. – Но дело не в том, что
меня заставили. Нет. Просто я чувствовала себя такой отчужденной от всего,
словно в безвоздушном пространстве. Когда приезжаешь в большой город и думаешь
обо всех тех людях, которые здесь живут, то хочется плакать. Не знаю почему, но
это действительно так. И бывает так плохо, что ты согласна провести всю ночь,
выдавливая прыщи какому-нибудь парню, лишь бы слышать, как он говорит и дышит.
– Мне нет никакого дела до того, с кем ты спала, – сказал он
и тронул машину с места. Он автоматически повернул на улицу Гранд, направляясь
домой мимо дорожных работ на 784-й автостраде.