Воспоминания фаворитки [= Исповедь фаворитки ] - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 84

Однако все эти соображения были слишком серьезны, чтобы надолго удержаться у меня в голове. Выпавший мне недобрый жребий осудил меня окунуться в политику совсем другого государства, однако там меня подталкивало двойное чувство глубокого дружеского участия к королеве Каролине и неодолимой любви к Нельсону. Знаю, придет такой миг, когда ни то ни другое уже не послужит мне к оправданию, однако же, если мне все равно неминуемо придется платить по столь ужасному счету, я бы хотела делать это во имя любви и признательности, а не во имя корыстного интереса.

Мы покинули Париж на следующий день, 5 мая 1789 года. Назад мы отправились через Бельгию и Швейцарию, вновь переправились через Сен-Готард, спустились к Лаго Маджоре, а затем добрались до Ливорно, там пересели из экипажа на фелуку и уже 20 мая ступили на берег у Иммаколателлы.

По возвращении в посольство сэр Уильям нашел записку от короля, составленную в следующих выражениях:

«Мой дорогой сэр Уильям, на следующий же день после Вашего приезда я ожидаю Вас на обед к нам в Казерту, однако королева, желая сначала поближе познакомиться с Вашей очаровательной супругой, что невозможно во время официального представления, будет ожидать ее между одиннадцатью часами и полуднем.

Посему Вы вольны заниматься вашими делами до четырех часов, но пришлите, как голубку ковчега, леди Гамильтон, чтобы она возвестила Ваш приезд.

Дружески Ваш Фердинанд Б.»

Мой супруг тотчас ответил:

«Государь,

голубка прилетит к Вам в назначенный час, но не уповайте на оливковую ветвь: опасаюсь, что еще долго эти деревья не будут разводить во Франции.

Сам я не премину в указанный мне час отблагодарить Ваше Величество за его знаки благоволения к моей особе.

С уважением имею честь быть покорнейшим и преданнейшим слугой Вашего Величества

У. Гамильтон».

Как видно, мой триумф оказался полным.

Из Франции я привезла множество нарядов и некоторое время колебалась, какой из них выбрать при представлении королеве. Остановилась на самом скромном.

Платье белого атласа, белое перо в волосах, голубая кашемировая шаль на плечах — вот все роскошества, какие я себе позволила.

В десять часов я отправилась в Казерту и уже в одиннадцать поднималась по большой парадной лестнице дворца. Меня провели во второй этаж и распахнули двери в коридор — королева уже ожидала в своих малых апартаментах.

Не могу передать, как у меня билось сердце, я была бледна, вся кровь прилила к груди… Наконец после трех или четырех раскрытых передо мной и затворившихся за моей спиной дверей была распахнута последняя — в глазах у меня померкло, как от вспышки яркого света, и я услышала, как лакей, приведший меня, произнес:

— Леди Гамильтон!

Я вошла, ничего не видя перед собой, на глаза пала пелена, я попробовала сделать реверанс, но пошатнулась и принуждена была опереться на кресло.

Тут я почувствовала, что меня поддерживают за талию.

— Что с вами, миледи? — произнес благожелательный голос.

— Прошу прощения, государыня, — пролепетала я. — Волнение от столь желанной и давно ожидаемой чести увидеть ваше величество…

— Ох! Бог ты мой! Неужели я внушаю такое почтение?

— Но, государыня, вы королева.

— А вот здесь вы заблуждаетесь: я прежде всего женщина, притом нуждающаяся в подруге. Если вы принесли мне свою дружбу, то это такой дар, что мне никогда не отплатить вам. Однако довольно об этом, присаживайтесь рядом и дайте мне хорошенько вас разглядеть.

Невольным движением я попыталась укрыть лицо ладонями.

— Ну-ну, позвольте же мне как следует рассмотреть ваше прелестное личико, на которое мне раньше приходилось взглядывать лишь украдкой и искоса!

У меня вырвалось несколько непроизвольных стонов, и я разразилась рыданиями.

— Ох, это еще зачем! — вскричала королева. — Я не могла и предположить, что вы до такой степени не владеете собой! Послушайте, мне ведь, наверное, надо бы принести вам свои извинения?

— Что вы, государыня! — только и прошептала я.

— Да она кокетка! — воскликнула королева. — Обычно женщин уродуют слезы, а она знает, что ее они красят еще больше. Ну, полно. Перед вами женщина, и только. Бесполезно делать la civetta [29] . Позвольте мне осушить ваши слезы — и поболтаем.

Действительно, королева попыталась утереть мне глаза, но я бросилась на колени и стала целовать ей руки.

— Ну, так вот лучше! — сказала она. — А когда я вас расцелую в обе щечки, мы будем квиты.

И королева поцеловала меня.

— Вот! — промолвила она. — Теперь, надо полагать, со всем этим ребячеством покончено? Садитесь подле меня, и давайте подружимся… Разве что вы сами не захотите, но тогда уже моей вины в том не будет.

Не находя слов, я только улыбнулась ей самой благодарной из улыбок.

— Так в добрый час! — облегченно вздохнула она, играя моими локонами. — Терпеть не могу, когда утро начинается с дождя.

— Ах, государыня, — пробормотала я, — кто бы сказал, что великая королева, августейшая дочь Марии Терезии…

— Полно, полно!.. А впрочем, к слову сказать, я знаю, что вы видели в Версале мою сестру; в своем последнем послании она пишет, что во Франции все складывается как нельзя хуже, что она очень страдает и стареет на глазах. Что во всем этом правда?

— Увы! Ваше величество, я не видела королеву Франции целых восемь лет и должна признать, что за это время она распрощалась со всем, что есть в жизни прекрасного и дающего радость.

— Ну, а я не видела ее уже целых девятнадцать лет, что же представится мне, когда мы снова увидимся? Бедная Антуанетта!

— При всем том ей только тридцать три, — возразила я. — А в тридцать три женщина еще молода.

— Но не тогда, когда она на троне, — внезапно нахмурив брови, заметила Каролина. — Впрочем, если тучи будут и далее сгущаться, нам самим придется принимать меры. А теперь позвольте рассмотреть ваш туалет. Не знаю, вы ли так подходите к вашему платью, или оно божественно идет вам, однако несомненно, что вкус у вас отменный. Я сделаю себе точно такое же. К тому же у меня есть кашемировая шаль, похожая на вашу, и мы будем выглядеть как две сестры.

— О, государыня!..

— Разумеется, вы будете младшей. Сколько вам лет? Двадцать три?

— Чуть больше двадцати шести, ваше величество.

— У вашего лица есть один неоценимый изъян, моя дорогая: оно лжет в вашу пользу. Со мной все наоборот: я всегда казалась старше своих лет. Надеюсь, вы не будете досаждать мне комплиментами?.. Так договорились, вы завтра пришлете сюда ваше платье, и я сделаю себе такое же… Хорошо! Кто там нас собирается побеспокоить? А-а, это король! Узнаю его походку.