— Это не настоящий голос, Джейк, — Эдди провел пальцем по
розе. На подушечке пальца осталась пыль. Словно ненайденная дверь, теперь уже
не только ненайденная, но и ненужная, простояла в Пещере голосов пару десятков
веков. — Пещера транслирует то, что находит в твоей голове.
— Я всегда ненавидела тебя, белый! — торжествующе прокричала
Детта из темноты за дверью. — И я рада, что наконец-то избавилась от тебя!
— А это видела, — и Эдди показал ей кукиш.
Джейк кивнул, бледный и задумчивый. Роланд тем временем
вновь повернулся к книжному шкафу.
— Роланд, — Эдди старался изгнать раздражение из голоса,
добавить толику юмора, но у него не получилось. — Мы тебе наскучили?
— Нет.
— Тогда перестань смотреть на эти книги и помоги мне найти
способ открыть эту д…
— Я знаю, как ее открыть, — ответил Роланд. — Вопрос в том,
куда она нас перенесет, теперь, без Черного Тринадцатого? И второй вопрос, куда
мы хотим пойти? За Миа или в то место, где Тауэр и его друг прячутся от
Балазара и его друзей?
— Мы пойдем за Сюзанной! — воскликнул Эдди. — Или ты не
слышал, что говорят эти голоса? Они говорят, что он — людоед! Моя жена,
возможно, прямо сейчас рожает какого-то монстра-людоеда, и если ты думаешь, что
есть что-то более важное, чем…
— Башня важнее, — оборвал его Роланд. — И где-то по другую
сторону двери есть человек, чья фамилия Тауэр. То есть башня. Человек, которому
принадлежит некий пустырь, где растет некая роза.
Эдди молча смотрел на него. Так же, как Джейк и Каллагэн. А
Роланд опять повернулся к шкафу. Столь неуместному в полумраке пещеры.
— И ему принадлежат все эти книги, — добавил Роланд. — Он
рисковал жизнью, чтобы спасти их.
— Да, потому что у него навязчивая идея.
— Все служит ка и следует Лучу, — ответил Роланд и снял
книгу с верхней полки. Эдди обратил внимание, что стояла она вверх ногами, и в
голову пришла мысль, что Тауэр никогда бы так ее не поставил.
Роланд подержал книгу в покрытых шрамами, иссеченных ветром,
обожженных солнцем руках, словно раздумывая, кому ее передать. Посмотрел на
Эдди… на Каллагэна… и отдал книгу Джейку.
— Прочитай, что написано на обложке, — попросил он. — От
слов твоего мира у меня болит голова. Глаз их воспринимает легко, но, когда я
пытаюсь их понять, они уплывают.
Джейк его практически не слышал. Во все глаза смотрел на
суперобложку, с изображением маленькой деревенской церкви на фоне заката.
Каллагэн, те временем, прошел мимо, чтобы получше рассмотреть дверь, стоявшую
посреди пещеры.
Наконец, мальчик поднял голову.
— Но… Роланд, разве это не тот город, о котором рассказывал
нам отец Каллагэн? Где вампир сломал его крест и заставил пить свою кровь?
Каллагэн круто развернулся.
— Что?
Джейк молча протянул книгу. Каллагэн ее взял. Точнее,
выхватил.
— «Салемс-Лот»,
[85]
— прочитал он. — Роман Стивена Кинга, —
он посмотрел на Эдди, потом на Джейка. — Слышали о нем? Кто-нибудь из вас? Я
думаю, он не из моего времени.
Джейк покачал головой. Эдди уже собрался последовать его
примеру, но тут его взгляд упал на обложку.
— Церковь. Она выглядит, как Зал собраний Кальи. Прямо-таки
близнец.
— Она также выглядит, как Молельный дом методистов в
Ист-Стоунэме, который построен в 1819 году, — вставил Каллагэн. — Так что на
этот раз речь идет о тройне, — но его голос показался ему таким же далеким, как
и ложные голоса, доносящиеся из глубин пещеры. Внезапно он сам себе показался
ложным, нереальным.
6
«Это чья-то шутка, — утверждала какая-то часть его рассудка.
— Не иначе, как шутка, на обложке книги указано, что это роман, вот…»
Новая мысль сверкнула в голове, и он почувствовал
облегчение. Обусловленное определенными оговорками, но все-таки облегчение.
Мысль заключалась в следующем: иногда люди пишут романы о реальных местах. И
это тот самый случай. Другого не дано.
— Открой страницу сто девятнадцать, — попросил Роланд. —
Что-то я на ней разобрал, но не все. Далеко не все.
Каллагэн открыл указанную страницу, прочитал:
— «Давным давно, в семинарии, один однокашник…» — он
замолчал, глаза побежали по строчкам.
— Продолжай, — подал голос Эдди. — Читай, отец, или прочитаю
я.
Каллагэн продолжил, медленно.
— «…один однокашник показал отцу Каллагэну полоску материи с
вышитым на ней святотатственным правилом, в то время вызвавшим у него
конфузливый смешок, но с годами казавшимся все более верным и менее
святотатственным: „Господи, дай мне СМИРЕНИЕ принять то, что я не могу
изменить, ВОЛЮ изменять то, что мне по силам не могу принять, и УДАЧУ, дабы я
не слишком часто при этом портачил“. Слова вышили на староанглийским шрифтом на
фоне встающего солнца.
И теперь, когда он стоял у открытой могилы Дэнни Глика,
среди тех, кто пришел проводить мальчика в последний путь, старое изречение
всплыло в памяти».
Рука, державшая книгу, задрожала. Если бы Джейк не поймал
ее, она бы точно упала на каменный пол пещеры.
— Она у тебя была? — спросил Эдди. — Тебе действительно дали
полоску материи с таким изречением?
— Мне дал ее Френки Фойл, — Каллагэн не говорил — шептал. —
В семинарии. И Дэнни Глик… Я отпевал его, думаю, я вам об этом рассказывал.
Именно тогда все и переменилось. Но это роман! Роман — это выдумка! Как… как… —
шепот внезапно перешел в вопль отчаяния. И Роланду показалось, что он ничем не
отличается он ложных голосов, которые поднимались из глубин пещеры. — Черт
побери, я — РЕАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК!
— А вот здесь написано о том, как вампир разломал твой
крест, — доложил Джейк. — «Наконец-то мы вместе, — Барлоу усмехнулся. Его лицо,
волевое, умное, симпатичное, в этом слабом свете напомнило…»
— Хватит, — пробубнил Каллагэн. — От всего этого у меня
раскалывается голова.
— Тут написано, что лицо вампира напомнило тебе лицо мистера
Флипа, которого ты сам и придумал в далеком детстве. Он жил у тебя в шкафу.
Каллагэн смертельно побледнело, словно вампир выпил из него
всю кровь.