Мое дыхание успокоилось, веки отяжелели, и я уснула. Когда я снова открыла глаза, за окном уже стемнело. Из гостиной доносились приглушенные голоса, в том числе и глубокий — Трэвиса. Я на цыпочках пошла по коридору, но услышала свое имя и замерла.
— Трэв, Эбби все понимает, — сказал Шепли. — Не мучай себя.
— Вы и так вместе идете на вечеринку для пар. Почему бы не пригласить ее на свидание? — спросила Америка.
Я напряглась, ожидая его ответа.
— Я не встречаться с ней хочу, а быть рядом. Она… особенная.
— Особенная? Каким образом? — раздраженно спросила Америка.
— Ее не отпугивает моя сволочная натура, а это как глоток свежего воздуха. Но, Мерик, ты сама сказала. Я совершенно не ее типаж. Между нами… все совсем иначе.
— Ты намного ближе к ее типажу, чем сам думаешь.
Я потихоньку стала пятиться, но тут под ногами скрипнули деревянные полы. Тогда я дотянулась до двери, захлопнула ее и прошла по коридору.
— Привет, Эбби, — широко улыбаясь, сказала Америка. — Ну как, вздремнула часок?
— Пять часов проспала. Скорее похоже на кому.
Трэвис несколько секунд смотрел на меня, а потом, когда я улыбнулась, подошел, взял за руку и повел по коридору в свою спальню. Он захлопнул дверь, и сердце бешено заколотилось в моей груди, готовясь к очередному удару по моему самолюбию.
— Гулька, мне так жаль, извини. — Брови Трэвиса взметнулись. — Я повел себя как придурок.
Увидев в его глазах раскаяние, я слегка расслабилась.
— Не знала, что ты зол на меня.
— Я не на тебя злился. У меня есть идиотская привычка срывать гнев на тех, кто мне дорог. Это никудышное оправдание, знаю, но я действительно хочу извиниться, — сказал он, обнимая меня.
Я прижалась щекой к его груди.
— Так из-за чего ты злился?
— Это не важно. Сейчас меня волнуешь только ты.
Я отслонилась и посмотрела на него.
— Ничего, я могу справиться с твоими вспышками гнева.
Трэвис несколько мгновений изучал мое лицо, а потом на его губах появилась слабая улыбка.
— Даже не знаю, почему ты миришься с моими выходками. Что бы я делал, будь все иначе?..
От Трэвиса шел запах сигарет и ментола. Я посмотрела на его губы, и все мое тело откликнулось на такую близость между нами. Лицо Трэвиса изменилось, дыхание стало прерывистым — он тоже это заметил.
Между нами оставались считаные дюймы, когда вдруг запищал его телефон. Трэвис вздохнул и достал мобильник из кармана.
— Да. Хоффман? Ну и ну!.. Хорошо. Дело — пустяк. У Джефферсона? — Трэвис посмотрел на меня и подмигнул. — Мы приедем. — Он отключился и взял меня за руку. — Идем со мной. — Трэвис потянул меня по коридору. — Звонил Адам, — сказал он Шепли. — Брэди Хоффман будет в комплексе имени Джефферсона через полтора часа.
Шепли кивнул, встал с дивана, извлек из кармана мобильник, быстро набрал сообщение и разослал ограниченному кругу лиц — тем, кто знал про арену. Около десятка его знакомых напишут еще десяти, в итоге все заинтересованные лица узнают, где на этот раз состоится бой.
— Поторапливайся! — Америка улыбнулась. — Нам лучше привести себя в порядок.
Напряжение в квартире смешалось с оживленностью. Казалось, Трэвиса все предстоящее не волновало. Он непринужденно обулся, надел белую майку, будто шел по обыденному поручению.
Америка с хмурым видом довела меня до комнаты Трэвиса.
— Эбби, тебе надо переодеться. Ты не можешь пойти на бой вот так.
— В прошлый раз я была в кардигане, и ты не возражала! — возмутилась я.
— В прошлый раз я не думала, что ты и вправду пойдешь, — ответила подруга и бросила мне вещи. — Вот, надень это.
— Ни за что!
— Идемте уже! — позвал из гостиной Шепли.
— Поторопись! — прикрикнула на меня Америка, убегая в его комнату.
Я натянула на себя желтый топ с бретелькой через шею и глубоким вырезом и узкие джинсы с низкой талией, которые мне дала Америка. Затем обула туфли на каблуке, наспех причесалась и заторопилась по коридору.
Америка вышла из своей спальни в коротком зеленом платьице с завышенной талией и туфлях в тон. Когда мы завернули за угол, Трэвис и Шепли стояли у дверей.
— Черт побери! — Трэвис разинул рот. — Ты хочешь убить меня? Гулька, тебе придется переодеться.
— Что? — спросила я, осматривая себя.
Америка уперлась руками в бока.
— Она просто милашка. Трэв, оставь ее в покое!
Трэвис взял меня за руку и повел по коридору.
— Надень футболку… и кеды. Что-нибудь удобное.
— Что? Зачем?
— Затем, что иначе вместо Хоффмана я буду беспокоиться о том, что кто-то заглядывается на твою грудь, — сказал Трэвис, останавливаясь у двери.
— Мне казалось, тебе все равно, кто и что думает.
— Голубка, это совсем другое дело. — Трэвис опустил глаза на мою грудь, а потом снова посмотрел на меня. — Ты не можешь пойти на бой в таком виде, поэтому, пожалуйста… я прошу, переоденься, — заикаясь, произнес он, заталкивая меня в спальню и закрывая за мной дверь.
— Трэвис! — закричала я.
А потом сбросила туфли, натянула «конверсы», избавилась от топа, полетевшего через всю комнату, надела первую попавшуюся хлопчатобумажную футболку, выбежала в гостиную и остановилась в дверном проеме.
— Так лучше? — фыркнула я, завязывая волосы в хвост.
— Да! — с облегчением выдохнул Трэвис. — Идем!
Мы стремительно добежали до стоянки. Я запрыгнула на мотоцикл, Трэвис завел мотор и полетел по дороге, ведущей к университету. В странном предвкушении я обхватила Трэвиса за талию, и по венам от такой спешки побежал адреналин. Трэвис заехал на обочину и припарковал мотоцикл в тени рядом с «Джефферсон либерал артс». Он сдвинул очки на лоб, с улыбкой схватил меня за руку и повел за здание. Остановились мы около открытого окна, расположенного вровень с землей.
Мои глаза округлились, когда я все поняла.
— Издеваешься!
— Это вход для вип-персон. Ты должна увидеть, как люди сюда попадают.
Я покачала головой, а Трэвис просунул ноги в окно и исчез.
Я наклонилась и крикнула в пустоту:
— Трэвис!
— Гулька, спускайся! Свесь сначала ноги, потом я тебя поймаю.
— Ты, черт побери, выжил из ума, если решил, что я прыгну в темноту!
— Я поймаю! Обещаю тебе! А теперь пошевеливай своим задом!
Я вздохнула и приложила руку ко лбу.
— Это безумие!