Чарлз застонал, когда стал смутно припоминать случившееся. Кто-то подкрался сзади и ударил его прикладом ружья по голове.
Чарлз открыл глаза и осмотрелся. Он находился в спальне заброшенного коттеджа. Его окружала старая, покрытая слоем пыли мебель, в воздухе пахло плесенью. Руки и ноги были связаны, что его нисколько не удивило.
Если честно, его больше удивило то, что он еще жив. Совершенно очевидно, кто-то хотел его убить. Какой резон в его похищении? Разве что враг хотел удостовериться в том, что имеет дело с Чарлзом Биллингтоном, прежде чем нанести ему последний удар.
Но тем самым потенциальный убийца предоставил Чарлзу небольшую отсрочку, дал возможность обдумать положение, выработать план действий, вырваться на свободу, а затем и предать виновника своих несчастий правосудию. Он еще не знал, как это сделать, но даже связанный по рукам и ногам, с вывихнутой лодыжкой, он не собирался покидать сей мир всего лишь через несколько дней после того, как узнал настоящую любовь.
Прежде всего надо было что-то делать с веревками, опутывавшими его руки. Чарлз подполз к сломанному стулу в углу комнаты и начал тереть веревку о расщепленную деревяшку. Было ясно, что потребуется много времени, чтобы толстая веревка порвалась, тем не менее его сердце наполнялось радостью, когда одно из волокон лопалось.
Спустя несколько минут Чарлз услышал, как хлопнула наружная дверь коттеджа, и поспешно отодвинулся от стула. Он хотел было вернуться на середину комнаты, куда его бросили, пока он был без сознания, но затем решил остаться в углу, сделав вид, что подполз сюда, чтобы просто опереться спиной о стену.
До Чарлза доносились звуки голосов, однако он не мог разобрать, о чем шел разговор. Уловил лишь обрывки фраз, произнесенных на лондонском просторечии - кокни, что делало ситуацию совсем непонятной: Чарлз не мог себе представить, откуда у него мог появиться враг в лондонском преступном мире.
Через пару минут стало ясно, что похитители Чарлза не собираются заглядывать к пленнику. Очевидно, они ждали прибытия главаря. Чарлз снова принялся перетирать веревку.
Сколько времени это длилось, Чарлз сказать не мог, Он перетер почти половину веревок, когда услышал, как хлопнула наружная дверь, и за спиной раздался голос человека, явно принадлежащего к представителям высшего класса.
Чарлз отдернул руки от сломанного стула, а сам стул оттолкнул плечом. Если он правильно понял, его враг намерен повидаться с ним немедленно и…
Дверь открылась. Чарлз затаил дыхание. В дверном проеме показался силуэт.
– Добрый день, Чарлз.
– Сесил?
– Он самый.
Сесил? Его сладкоречивый кузен, который постоянно ябедничал и сплетничал, когда они были детьми, и страшно обожал давить жуков и букашек.
– Тебя, оказывается, чертовски трудно уничтожить, - сказал Сесил. - В конце концов я понял, что мне придется сделать это самому.
Чарлз несколько отстранение подумал, что ему давно следовало бы обратить внимание на неравнодушное отношение кузена к жукам.
– А ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь, Сесил? - спросил он.
– Обеспечиваю себе место следующего графа Биллингтона.
Чарлз с откровенным недоумением уставился на Сесила.
– Но очередь наследовать не за тобой. Если ты убьешь меня, титул перейдет к Филиппу.
– Филипп мертв.
Чарлзу стало не по себе. Он не любил Филиппа, но никогда не желал ему зла.
– Что ты с ним сделал? - хриплым голосом спросил он.
– Я? Ровным счетом ничего. Это все его игорные долги. Я так полагаю, кто-то из его кредиторов потерял терпение. Его труп выловили из Темзы не далее как вчера.
– А ты, стало быть, не имеешь никакого отношения к его долгам?
– Ну, может быть, пару раз подбивал его на игру, но он и сам желал того же.
Чарлз чертыхнулся про себя. Он не раз думал о том, что пристрастие Филиппа к игре может плохо кончиться. Возможно, если бы Чарлз вовремя спохватился, ему удалось бы побороть пагубное влияние Сесила.
– Филиппу нужно было прийти ко мне, - сказал Чарлз. - Я бы ему помог.
– Ни к чему себя терзать, братец. Ты едва ли бы ему помог. У меня такое ощущение, что его кредиторы все равно до него добрались бы, даже если бы он заплатил долги.
Чарлз почувствовал, что им овладевает бешенство, когда понял, что именно имел в виду Сесил.
– Ты сам убил его, - хрипел он. - Ты бросил его в Темзу и обставил все таким образом, будто это сделали его кредиторы.
– А что? Умно! Ты не находишь? Потребовался год, чтобы привести мой замысел в исполнение. Мне нужно было, чтобы всем в Лондоне стали известны его слабости и пороки. Я очень аккуратно проводил в жизнь свой план. - Лицо Сесила обезобразила отвратительная гримаса. - Но затем ты все испортил.
– Тем, что родился? - ошеломленно спросил Чарлз.
– Тем, что женился на этой дуре - дочери священника. Ты должен знать, что я не собирался тебя убивать. Мне всегда было наплевать на титул. Мне нужны были деньги. Я с нетерпением ждал того момента, когда тебе стукнет тридцать. Я страшно обрадовался, когда было зачитано завещание твоего отца. Никто не думал, что ты выполнишь его условия. Ты всегда делал все назло отцу.
– А я вдруг женился на Элли, - тусклым голосом проговорил Чарлз.
– И после этого мне ничего не оставалось, как убить тебя. Вот видишь, вес просто. Я подстроил аварию экипажа, но ты отделался только ушибами да царапинами. Затем организовал твое падение с лестницы. Должен сказать, это было непросто. Времени было мало, приходилось работать очень быстро. К счастью, лестница уже была далеко не в идеальном состоянии.
Чарлз вспомнил, какую боль он испытал, когда обломком лестницы ему была нанесена глубокая рана, и его затрясло от гнева.
– Крови было много, - продолжал Сесил. - Я наблюдал за происходящим из леса. Думал, на сей раз с тобой все будет кончено, но в конце концов выяснилось, что ты всего-навсего поранил руку. Я надеялся, что ты пропорешь себе грудь.
– Сожалею, что так тебя огорчил, - саркастически заметил Чарлз.
– Узнаю знаменитое остроумие Биллингтонов. И какое, Бог ты мой, присутствие духа!
– Оно определенно необходимо в такие моменты, как этот.
Сесил медленно покачал головой:
– Твое остроумие на сей раз тебе не поможет, Чарлз. Чарлз пристально посмотрел кузену в глаза.
– Как ты планируешь это осуществить?
– Быстро и чисто. У меня никогда в мыслях не было подвергать тебя мучениям.
– Яд, которым ты угостил мою жену, действовал но так уж безболезненно.
Сесил протяжно вздохнул.
– Она всегда становится мне поперек пути. Хотя пожар на кухне устроила сама. Если бы день был более ветреным, она могла бы выполнить работу вместо меня. Насколько я понимаю, ты сам сражался с огнем.