Барбаросса - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пикуль cтр.№ 162

– Это у вас нашли наш вагон с золотом?

Чуянов не отказал себе в удовольствии поиздеваться:

– Пока что вагон не ваш, а, простите, м о й.

– А что вы с ним сделали?

– Пропиваем. Всем городом.

– Не до шуток! Как этот вагон к вам попал?

– Вот об этом, – обозлился Чуянов, – надо бы не меня, а вас спрашивать: почему вы этот вагон с золотишком чуть было на переплавку вместе с утильсырьем не пустили.

– Поставьте к вагону усиленную вооруженную охрану.

– Сейчас! Вот только берданку заряжу и побегу охранять…

Дальше этим вагоном занимался Воронин, ставил усиленную охрану, выдергивал вагон из немыслимого хаоса составов, а сам Чуянов еще долго не мог успокоиться.

– Лопухи! – возмущался. – Финансисты дырявые. Зато и везет же нашему Сталинграду: в прошлом году нашли на путях целый эшелон с пушками, а в этом – вагон с золотишком… во где бардак!

Душно было, жарко. Во дворе обкома стояла зенитка, и через открытое окно Чуянов слышал, как политрук части, собрав бойцов, проводил очередные политзанятия. Он начал так:

– Товарищи бойцы, сегодня у нас самая почетная программа занятий. Кто из вас берется перечислить все те должности, которые занимает наш великий вождь и учитель товарищ Сталин?.. Ну? Неужто никто не знает? Смелее, товарищи. Нельзя побеждать коварного врага, не зная наизусть все посты, занимаемые великим полководцем и вождем всех народов…

Алексей Семенович высунулся в окно, крикнул:

– Эй, кончай! Разворачивай свою пушку… летят!

С женою он договорился так, что – еще до объявления воздушной тревоги, о которой узнавал раньше всех, – Чуянов звонил на Краснопитерскую и говорил два слова: «Катюша едет», что означало: пора его семье спускаться в подвал. Все реже он бывал дома, в своем же кабинете и спал на диване, чтобы в любой момент взять трубку правительственного или городского телефона. Средь ночи на диван к нему запрыгивала приблудная овчарка Астра и благодарно лизала хозяина в нос.

– Да иди ты! – отмахивался Чуянов. – Нашла время для нежностей… не мешай выдрыхнуться.

Иногда гремели отдаленные взрывы, но Чуянов уже привык и спал как убитый – до звонка! Спал и даже не слышал, как в городском зоопарке всю ночь жалобно трубила, словно предвещая беду, некормленая слониха Нелли.

* * *

Верно говорили немецкие генералы, начиная войну: всегда известно, как в Россию забраться, но никогда не будешь знать, как из нее выбраться. Чем дальше войска вермахта погружались в наши великие пространства, тем обширнее становился фронт, растягиваясь, словно резина, а от центральных направлений то и дело ответвлялись пучки других направлений, и каждое требовало новых усилий, новой техники, все больших запасов горючего. Вот краткий пример: казалось бы, Гот, начав прорыв к Сталинграду от станицы Цимлянской, имел лишь одно генеральное направление – на Сталинград, но сразу возникло опасение, что русские нанесут его армии удар с тыла – через калмыцкие степи, со стороны Астрахани, и Готу, чтобы обезопасить себя, пришлось часть своих сил бросить на захват Элисты, столицы Калмыкии, – так возникло еще одно направление, а Паулюс, когда он сидел в Цоссене над планом «Барбаросса», конечно же, не мог предвидеть, что мощь вермахта будет раздергана на множество мелких задач, и, взяв Элисту, немцы потом не будут знать, как из этой Элисты унести ноги…

Известно, что после войны гитлеровские генералы, эту войну проигравшие, все свои беды свалили на своего несчастного «ефрейтора», который забрался в область большой стратегии, словно свинья в парфюмерную лавку. Писали они, мол, Гитлеру бы лучше заниматься своей партией, а не лезть в их дела, а вот они, дай им волю, разделались бы с Россией еще летом сорок первого года… Немецким генералам от наших историков за это попало! Мол, сами воевать не умели, а теперь валят с больной головы на здоровую (этим самым невольно признавая стратегические таланты фюрера). Но, касаясь операций лета сорок второго года, я – автор – все-таки склонен думать, что немецкие генералы были правы, а Гитлер попросту зарвался, когда на юге страны раздвоил свой вермахт, подобно растопыренной раковой клешне, силясь одним ударом достичь сразу двух стратегических целей – выхода к нефтепромыслам на Кавказе и занятия Сталинграда на Волге. По-моему, прав и Курт Типпельскирх, писавший: «Не вызывает почти никакого сомнения, что Сталинград в начале августа можно было взять внезапным ударом с юга».

Возможно, что и так… Возможно, говорю я! Но Гитлер бросил армию Листа на Кавказ, потом от этой армии оторвал армию Гота, а сам Гот ослабил себя, откатив часть своих роликов в направлении Элисты, чему, как вы догадываетесь, немало подивились наши калмыки, жившие в своем захолустье как у Христа за пазухой. «Таким образом, – завершает свой вывод Типпельскирх, – 6-я армия (Паулюса) и ослабленная 4-я танковая армия (Гота) должны были вести фронтальное наступление против непрерывно усиливавшейся обороны противника…»

«Эти собаки…» – говорили на допросах пленные румыны и итальянцы, хорваты и венгры; и наши особисты не могли взять в толк, о каких «собаках» идет речь. (Союзники Германии именно так отзывались о немцах.) Вот признание одного пленного:

– Эти собаки катили в грузовиках и бронетранспортерах, словно по трамвайному билету, а я протопал семьсот миль пешком. Хотите, разуюсь и покажу вам свои ноги… от перепрелости они все в волдырях, из которых течет гной с сукровицей. Бог спас меня, и завтра не надо маршировать под солнцем, думая, где бы нахлебаться воды. В полку уцелело меньше половины солдат. Мы все удивлены – где русские берут столько людей и вооружения? Бьем, бьем, а они колотят нас каждый день беспощаднее. Сейчас мы все озабочены одним – как бы найти протекцию на родине, чтобы нас отозвали с фронта. В плен сдаваться многие еще боятся, поступая проще: берут буханку хлеба и через эту буханку стреляют в свою руку или ногу. Но это тоже опасно. Ведь о раненых заботятся только у этих собак, а у наших врачей каждая таблетка аспирина на счету…

Мы, читатель, спокойно читаем старые сводки Совинформбюро, а ведь тогда, летом сорок второго, наши матери и бабушки, читая их, плакали. Даже та скудная и кривобокая информация, что поступала с фронтов, таила роковую недоговоренность, которая казалась страшнее правды. Теперь немецкие самолеты забрасывали окопы защитников Сталинграда листовками, текст которых едва ли отличался от тех, что сыпали на нас раньше.

В СТАЛИНГРАД ПРИДЕМ С БОМБЕЖКОЙ,

А ДО САРАТОВА – С ГАРМОШКОЙ…

Сталин не очень-то охотно расставался с запасами стратегических резервов, что держал под Москвой для обороны столицы, но обстановка на юге все же убедила его наконец, что судьба войны будет решена на берегах великой русской реки. Денно и нощно катили эшелоны. Но железные дороги работали безобразно, их графики были перегружены до предела. Бывало и так, что «голова» дивизии уже вела затяжные бои в излучине Дона, а «хвост» дивизии еще начинал погрузку на подмосковной станции Люберцы. Иногда эшелоны застревали далеко от Сталинграда, и бойцы топали на фронт «пешедралом» (поэтому некоторые подкрепления добрались до Сталинграда после 23 августа, когда многое было уже решено). А станции в степи под Сталинградом, как назло, не имели платформ, и разгрузка танков проводилась остроумно – по команде старшего: