Кэрри по-прежнему сидела неподвижно, не реагируя на смех,
прокатывающийся над ней, словно волны прибоя. Они все еще казались ей
красивыми, в зале все еще царило очарование сказки, но сама она уже переступила
границу сказочного мира, и окружение вдруг стало злым и враждебным. Теперь в
этом мире ее ждали одни лишь напасти.
Они снова смеются над ней.
Все рухнуло. Кэрри неожиданно поняла, как жестоко ее
обманули, и в горле поднялся жуткий молчаливый крик.
(они СМОТРЯТ на меня)
Она закрыла лицо руками и, шатаясь, встала с трона. Одна
только мысль владела ею — бежать, бежать от света, в темноту; темнота укроет.
Только бежать не получалось. Воздух превратился в патоку.
Предательское сознание тормозило время — словно Господь переключил действие с
78 оборотов на 331/3. Даже смех, казалось, стал медленнее, ниже и превратился в
зловещий басовый гром.
Ноги заплетались, и Кэрри чуть не упала со сцены, но
все-таки удержалась и, наклонившись вперед, спрыгнула. Громыхающий смех стал
еще громче — будто огромные бьющиеся друг об друга камни.
Она не хотела смотреть, но не могла не видеть: слишком много
света в зале, и она отчетливо видела их лица. Их рты, зубы, глаза, ее
собственные руки в отвратительных потеках крови.
Навстречу ей бросилась мисс Дежардин с написанным на лице
лживым состраданием. Кэрри видела под этой маской настоящую мисс Дежардин —
мерзостно хихикающую, словно бодрящаяся старая дева. Рот ее открылся, и Кэрри
услышала голос — жуткий, растягивающий слова бас:
— Подожди, я помогу тебе. Боже, какой ужа…
Кэрри мысленно ударила ее,
(раз)
и мисс Дежардин, отлетев к стене у края сцены, сползла на
пол.
Кэрри бросилась бежать. Прямо сквозь толпу. Руки закрывали
лицо, но она смотрела через решетку пальцев и видела их — красивые, окутанные
светом, в ярких ангельских одеяниях. Лакированные туфли, ясные лица,
безукоризненные салонные прически, искрящиеся платья. Все расступились перед
ней, словно она чумная, но продолжали смеяться, и кто-то подставил ножку.
(ну как же ведь и этого следовало ожидать)
Кэрри растянулась на полу, затем поползла на четвереньках
дальше. Перед лицом болтались спутанные, залитые кровью волосы, но она ползла,
как святой Павел, ослепленный светом с небес, по дороге к Дамаску. Теперь еще
кто-нибудь даст ей ногой под зад…
Но нет, обошлось, и Кэрри вскарабкалась на ноги. Время снова
ускорилось. Она выскочила за дверь, в холл, и сбежала по лестнице, по которой
всего два часа назад они так торжественно вошли вместе с Томми.
(томми мертв заплатил сполна заплатил за то что привел чуму
в этот дворец света)
Кэрри неуклюже перескакивала через ступеньки, а смех догонял
ее, словно хлопающие крыльями черные птицы.
Затем спасительная темнота.
Она пересекла широкую лужайку перед школой, потеряв там
туфли, и побежала дальше босиком. Короткая трава, чуть тронутая росой, казалась
мягким бархатом. Из школы все еще доносился смех, но она уже немного
успокоилась.
У флагштока Кэрри снова споткнулась и на этот раз упала,
растянувшись на земле. Какое-то время она лежала неподвижно, пряча разгоряченное
лицо в мокрой прохладной траве, всхлипывая и переводя дух. По щекам катились
жгучие слезы стыда — такие же тяжелые как первые капли менструальной крови.
Они-таки добили ее, раз и навсегда. Все кончено.
Сейчас она поднимется и темными улицами проберется домой,
прячась в тени, чтобы никто ее не увидел, пойдет к маме, признается что была не
права…
(!!НЕТ!!)
В душе будто распрямилась стальная пружина — сил еще хватало
— и слово прозвучало громко и уверенно. Опять в чулан? Опять бесконечные
бессмысленные молитвы? Религиозные брошюры, распятье и механическая птица в
настенных часах, отмечающая часы, дни, годы, десятилетия ее жизни?
Тут словно включилась в голове видеозапись, и Кэрри увидела
бегущую к ней мисс Дежардин, видела, как та отлетела в сторону, словно
тряпичная кукла, когда она мысленно отпихнула ее, даже особенно не задумываясь,
что делает.
Кэрри перекатилась на спину, раскрашенным кровью лицом с
обезумевшими глазами к звездам. Она забыла, что у нее есть
(!!СИЛА!!)
Пришло время проучить их. Показать им, где раки зимуют…
Кэрри истерически захихикала, вспомнив одно из любимых маминых выражений.
(мама возвращается домой кладет сумку поблескивают очки ну я
похоже показала сегодня этой стерве в магазине где раки зимуют)
В зале была спринклерная система. Она может включить ее,
запросто. Кэрри снова захихикала, поднялась на ноги и направилась обратно к
дверям школы. Да, включить спринклерную систему и закрыть все двери. А потом
заглянуть внутрь — пусть видят, как она смотрит на них и смеется оттого, что
мокнут их роскошные платья, туфли и прически. Жалко только, что это будет не
кровь.
В холле никого не было. Кэрри остановилась на лестнице, и
РАЗ! — все двери захлопнулись одновременно. От концентрированного усилия мысли
пневматические демпферы просто поотлетали напрочь. Из-за дверей донеслись
крики, но для нее они звучали музыкой, милой сердцу музыкой.
Несколько секунд ничего не происходило, а затем она
почувствовала, как они бьются в двери, тщетно пытаясь их отрыть, но давление
было едва заметным. Они оказались в ловушке,
(ловушка)
и это слово вдруг заполнило ее душу радостным пьянящим
чувством. Они в ее власти. Власть! СИЛА! Какое замечательное слово!
Кэрри поднялась по ступеням до конца и, взглянув на дверь,
увидела придавленного к стеклу Джорджа Доусона — он толкал изо всех сил с
искаженным от напряжения лицом, но безрезультатно. За ним — остальные, и все
они выглядели как рыбы в аквариуме.
Она подняла взгляд: да, действительно, под потолком шли
трубы спринклерной системы с маленькими, похожими на металлические маргаритки,
форсунками. Трубы тянулись к отверстиям в зеленых шлакоблочных стенах. Их
должно быть очень много, вспомнила Кэрри. Противопожарные правила или еще
что-то в этом духе…
Противопожарные правила… Она вдруг вспомнила
(толстые черные змеящиеся кабели)
провода от аппаратуры, растянутые по всей сцене. Из зала их
не было видно — мешали огни у края сцены — но, когда они шли к тронам, ей
пришлось осторожно переступать через них, и Томми поддерживал ее за руку.
(огонь и вода)