– Понял… слушай, Туз, а почему бы нам не понюхать еще
кокаинчику?
– Не сейчас, – снисходительно произнес Туз и похлопал Умника
по мясистому плечу. – Это порошок что надо. Взорваться можно.
– Я не взорвусь, – самодовольно заявил Умник. – Все что
угодно взорвется, только не я. – Он расхохотался как безумный, – и Туз
присоединился к нему.
– Веселишься сегодня, а, папаша?
Китон вдруг понял, что Туз попал в самую точку. Депрессия
последовавшая за… за несчастным случаем с Миртл, казалась делом давно минувших
дней. Теперь он радовался тому, что он с замечательным парнем, лучшим другом,
Тузом Мериллом, держат Их, где Они должны быть – в кулаке.
– А тебе разве не весело? – откликнулся он вслед Тузу,
который, балансируя на скользком травянистом склоне и прижимая к животу
завернутую в одеяло взрывчатку, спускался под мост.
Под мостом оказалось относительно сухо, впрочем, это не
имело значения для взрывчатки, она и так была достаточно надежно защищена от
влаги. Туз положил свой пакет в выемку, образованную двумя мостовыми опорами,
затем, скрутив проводки (как удобно, концы торчали наружу), соединил динамит и
запал и, повернув большой белый циферблат таймера, установил его на отметку 40.
Часовой механизм принялся тикать.
Туз выбрался из-под моста и полез вверх по скользкому
берегу.
– Ну, – с нетерпением накинулся на него Умник. – Как
думаешь, рванет?
– Рванет, куда денется, – успокоил товарища Туз. Он промок
насквозь, но даже не замечай этого. – А вдруг Они найдут взрывчатку до того,
как…
– Послушай, папаша, – перебил его Туз. – Высунь башку из
окна и послушай.
Умник так и сделал. Через некоторое время ему показалось,
что в перерыве между раскатами грома он слышит человеческие крики. Затем
неожиданно и совсем отчетливо – револьверный выстрел.
– Мистер Гонт нашел для Них занятие, – успокаивал товарища
Туз. – Этот старикашка хитрющий, сукин сын. – Он насыпал на ноготь порошка,
понюхал сам, а потом протянул порцию Умнику. – Валяй, папаша, пришла пора
подзаправиться.
Умник склонил голову и глубоко втянул носом. Они отъехали от
моста приблизительно за семь минут до того, как к нему подъехал Алан Пэнгборн.
Под мостом черная стрелка таймера приблизилась к отметке 30.
6
Туз Мерилл и Дэнфорт Китон – он же Умник, он же папаша
Зиппи, он же мистер Жаба – медленно ехали в своем фургоне под проливным дождем
по Мейн Стрит, словно Дед Мороз со Снегурочкой в колеснице, оставляя там и сям
гостинцы. Дважды мимо них с завывающей сиреной промчалась машина полиции штата,
но никому и в голову не пришло обратить внимание на фургон с рекламой
телевидения, которых скопилось огромное множество в этот день в городе. Как и говорил
Туз, мистер Гонт нашел Им занятие.
Пять динамитных шашек и таймер они оставили на пороге
Похоронного бюро Сэмуэльса. По соседству размещалась парикмахерская. Обернув
локоть углом одеяла, Туз выбил стекло в двери. Он сомневался, чтобы в
парикмахерской была установлена сигнализация, но если даже и так, едва ли
полиция в такое время обратит внимание на позывные. Умник передал ему готовую
бомбу (они соединяли запалы с таймером при помощи проволоки, которой было в
достатке), и Туз, просунув ее в образовавшееся отверстие, бросил. Бомба
откатилась к креслу № 1 и таймер начал отсчет с отметки 25.
– Теперь вряд ли кто-нибудь зайдет сюда побриться в
ближайшее время, Туз подмигнул Умнику, и тот тихонько захихикал.
Затем они стали работать в четыре руки: Туз подложил бомбу в
Галакси, а Умник подбросил другую в ночную депозитную щель городского банка.
Когда они оба одновременно возвращались к фургону, небо осветилось вспышкой
молнии. Именно тогда старинный вяз рухнул в Касл Стрит. Они постояли некоторое
время на тротуаре, глядя в том направлении, откуда послышался оглушительный
треск, и решили, что взрывное устройство, заложенное под мостом, сработало на
двадцать минут раньше срока, но ожидаемого огненного зарева не последовало.
– Скорее всего молния в дерево ударила, – предположил Туз. –
Пошли.
Когда они отъезжали от тротуара – Туз сидел за рулем на этот
раз, мимо них проехала машина Алана. За непроглядной стеной ливня водители не
разглядели друг друга.
Новоявленные друзья направились к закусочной Нэн. Туз снова
выбил стекло в двери и оставил бомбу с таймером на отметке 20 у стойки с
кассовым аппаратом. В тот момент, когда они отъезжали, небо снова пронзили
стрелы молний, и вслед за этим погасли все уличные фонари.
– Вот это да! – радостно завопил Умник. – Электричество
вырубилось.
Фантастика! Поехали к зданию муниципалитета. Давай взорвем
его к чертовой матери!
– Слушай, папаша, там легавых – деваться некуда. Ты разве не
видел их?
– Они охотятся за собственными хвостами, – воскликнул Умник
и нетерпеливо отмахнулся. – А когда наши игрушки начнут срабатывать, они
закрутятся вокруг своей оси еще быстрее. Кроме того, сейчас темно, и мы можем
пройти через помещение суда, с другой стороны. Наша отмычка ко всем дверям
подходит.
– Ну ты гигант, папаша! – восхитился Туз.
Умник скромно улыбнулся.
– Ты тоже, Туз, ты тоже.
7
Алан остановил машину в одном из секторов автостоянки перед
Нужными Вещами, выключил мотор и некоторое время сидел, глядя на магазин мистера
Гонта. В витрине на этот раз висело объявление:
ВЫ ГОВОРИТЕ – ЗДРАВСТВУЙТЕ
Я ГОВОРЮ – ДО СВИДАНИЯ, ДО СВИДАНИЯ, ДО СВИДАНИЯ
МНЕ НЕИЗВЕСТНО, ПОЧЕМУ ВЫ ГОВОРИТЕ ЗДРАВСТВУЙТЕ
Я ГОВОРЮ – ПРОЩАЙТЕ
Молния вспыхивала и гасла, словно гигантская неоновая
реклама, и в свете ее витрина магазина выглядела пустым незрячим глазом.
И все же в глубине души Алан чувствовал, что, несмотря на
объявление и замок на двери, в магазине кто-то есть. Мистер Гонт, безусловно,
мог покинуть город в панике и растерянности – еще бы, столько полицейских,
носящихся, словно куры, которым поотрубали головы, не делая ничего, но при этом
создавая суету и иллюзию активной деятельности там, где вопросы, скорее всего,
могли быть решены гораздо проще. Но образ мистера Гонта за долгое и тяжкое
путешествие из клиники в Брайтоне приобрел в уме Алана очертания некоего
Бэтмена-мстителя или Джокера. Этот человек представлялся Алану тем, кто
способен в качестве шутки пристроить у приятеля в туалете вентиль, который
будет не сливать содержимое из унитаза, а, наоборот, выплевывать наружу – такое
своеобразное чувство юмора, представьте себе.