Ритуал последней брачной ночи - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 96

P.S. Сейчас пойду и налакаюсь вдрызг. Главное, не назвать Его твоим именем. Сейчас это самая большая проблема».

Черт возьми, где платок?!!

Вероломная, циничная, распутная (господи, кто бы говорил!) Алика безнадежно нравилась мне. Я уважала ее право на неистовость в любви. Но Рейно, как и полагается консервативному эстонцу, был совсем другого мнения о покойной.

— Прочли? — нетерпеливо спросил он.

— Очень трогательно… Но, по-моему, у нас появилось новое действующее лицо. Как вы думаете, кто такой Игорек Пестерев-младший? Я видела его паспорт, в графе «дети» — дубль-пусто. А может быть… — внезапная догадка осенила меня. — Может быть, это их совместный ребенок?! Который остался в России.

Рейно странно хохотнул, поднялся с раскладушки и направился к стене. Я с любопытством следила за ним. Мое неожиданное открытие проняло его (меня и саму оно заставило взволноваться). Настолько проняло, что он, крякнув и упершись руками в пол, сделал стойку на голове. И так и застыл на некоторое время. Я с немым изумлением взирала на его опрокинутое лицо, на подтянувшиеся к светлым бровям ресницы, на свободно болтающиеся пряди волос.

— Страсть к дешевой мелодраме вас погубит, Варя. Это во-первых. И во-вторых: я не думаю, что у них был совместный ребенок. В такой испепеляющей страсти ребенку нет места. И это правильно. Страсть слишком ревнива, чтобы допустить еще чье-то присутствие.

— Тогда кто же такой Пестерев-младший?

Рейно прикрыл глаза.

— У меня была подружка. Забавная девчонка. Знаете, как она называла мой член? Я прошу прощения… Рейно Юускула-младший.

Произнеся эту крамолу, Рейно повалился на пол и захохотал.

— Не вижу ничего смешного, — буркнула я.

— Я же попросил прощения заранее…

— Пошли вы!

— Как насчет того, чтобы пойти вместе? — в планы Рейно не входила ссора со мной.

— Куда?

— Да куда угодно. Хотя бы в Куккарево. Правда, я не знаю географии… Но вы, я надеюсь, мне поможете.

— Обалдели?

— Все равно спать не на чем. Раскладушка одна, и я вам ее не уступлю.

— А за деньги? — вырвалось у меня.

— И за деньги тоже. После русских всегда остается…

Я не стала выслушивать, что остается после русских в целомудренных и стерильных, как хирургические бахилы, чухонских койках, и запустила в Рейно своим баулом (как раз в стиле экстремистки Полины Чарской). Рейно легко перехватил сумку рукой.

— Ну, так как, едем?

— И не подумаю…

* * *

…Нам повезло.

Сами того не подозревая, мы успели ко второй разводке мостов, перескочили через Дворцовый, потом — через Тучков и Кантемировский. А потом, пройдя на бреющем мимо «Авроры» (по правую руку) и гостиницы «Санкт-Петербург» (по левую), вырвались на просторы набережных.

— Не гоните, — подскакивая на ухабах и ударяясь головой о сомнительной свежести потолок салона, взмолилась я. — Ваша тачка на ходу разваливается. Того и гляди колеса потеряем.

— Не потеряем, — успокоил меня Рейно. — Держитесь крепче.

— За что? У вас же все ручки оторваны. И ни одного ремня безопасности… А еще законопослушный гражда…

«Опелек» в очередной раз подбросило, как раз напротив фешенебельного здания на набережной Робеспьера с «АНТИКВАРНОЙ ЛАВКОЙ» И. И. Шамне у подножия. От «АНТИКВАРНОЙ ЛАВКИ» нас отделяла Нева и разведенные мосты, но завтра она не будет такой недосягаемой. Завтра я обязательно заскочу к дорогому Иллариону Илларионовичу и помашу у него перед носом квитанцией из «Бирюзы». Интересно, что он промычит по этому поводу?…

— Где это vihatud [38] Куккарево? — вывел меня из задумчивости голос Рейно.

— Я не знаю точно… Где-то возле Ладожского озера.

— В бардачке карта. Достаньте.

Я повиновалась. И, с трудом отодрав ногтями крышку, принялась рыться в потрохах тайного отделения. Бумаги, бумаги, бумаги: очевидно, это и есть договора, и копии договоров, и копии копий договоров, которыми Рейно Юускула сводит с ума своих клиентов. А потом под грудой бумаг я нащупала рукоять пистолета.

— Нашли? — поторопил меня обладатель пушки.

— Нет. Но у вас там пистолет… По-моему. Вы в курсе?

— Газовый. У меня разрешение. В белой папке. Можете посмотреть. Не перепутайте с черной. Там договора…

— Да нет, я вам верю.

— А карта в левом углу.

Я наконец-то добыла карту, и мы остановились возле первого попавшегося фонаря, чтобы рассмотреть ее: лампочки в салоне не горели.

— Всеволожское направление… — пробасил Рейно. — Вы знаете, где этот vihatud Всеволожск?

— Это рядом с Питером… Трасса за Всеволожском одна, и по ней мы должны упереться в Ладогу. А вот Куккарево…. Я не знаю. Никогда там не была.

— Найдем, — успокоил меня Рейно.

До Всеволожска мы не сказали друг другу ни слова. Я не знала, о чем думал Рейно: во всяком случае, его тяжеловатый, как будто присыпанный песком профиль напрочь отвергал любые обвинения в усиленной умственной деятельности. У меня же из головы не выходили письма и телеграммы, которые Алла Кодрина с такой интенсивностью слала своему любовнику. Их связь не прекращалась все три года замужества Аллы. А такую страсть невозможно скрывать долго. Наверняка Олев Киви что-то подозревал. В конце концов, я была лично знакома с ним и смело могу утверждать, что глаза его были на лице, а не на заднице. И глаза эти все видели, в отличие, допустим, от глаз Яночки Сошальской. Но и Яночка, будучи слепой, задавала телефонного жару своему мужу. Что уж говорить о зрячем!.. Так что обвинения в патологической ревности просто несостоятельны…

— Вы спите? — спросил у меня Рейно. Ну почему, как только я начинаю усиленно думать о чем-то, создается такое впечатление, что я сплю?!

— Нет. — Я была предельно холодна и предельно лаконична в ответе.

— В шкатулке я нашел еще кое-что.

— Не хватит ли сюрпризов?

— Сам удивляюсь. Они в кармане… Верхнем накладном, с вашей стороны. Возьмите…

— Здесь же темно!

— Там же — маленький фонарик.

Я запустила руку в карман и вытащила — сначала фонарик (действительно, крошечный, предназначенный явно для противоправных деяний). А потом — такую же крошечную стопку проколотых степлером листков. Она была настолько незначительной по размеру, что я даже не сразу нашла ее в бездонной пропасти кармана.