Видит Бог - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Хеллер cтр.№ 44

— Так я ему двести приволоку! — восторженно вскричал я, соединяя хвастливую щедрость с осмотрительностью здравого смысла. — Когда он желает их получить?

— Я бы сказал, чем скорее, тем лучше, — с рассудительным видом отозвался Авенир, — причем с любой точки зрения. Не всегда же она будет молода и способна к деторождению. А Саул хочет внуков.

— Ну, так я пошел.

— Много времени это займет? Кстати, можешь взять с собой столько людей, сколько захочешь.

Думаю, беглость, с которой я производил мои расчеты — вслух, заметьте, — поразила бы всякого. Авенир так просто рот разинул. Чтобы скрутить живого филистимлянина, быстро прикинул я, и удержать его в неподвижности, припертым спиною к земле, нужны четверо крепких молодых израильтян, еще один, пятый, потребуется, чтобы ухватить его причиндалы с цепкостью, достаточной для преодоления любых попыток уклониться от предполагаемой хирургической операции, и наконец, шестой нужен будет для того, чтобы сноровисто отсечь ножом крайнюю плоть филистимскую от филистимского же пениса. В определенных случаях меня одолевала мания опрятности без малого анальная. Ну и еще двое могут понадобиться для создания суммарного усилия, которое позволит надежно прижать строптивого пациента к земле. На добровольное его сотрудничество рассчитывать особо не приходилось. Стало быть, если считать, что для выслеживания и поимки каждого предназначенного для обрезания филистимлянина потребуется в среднем один час, то при наличии четырех команд по шесть человек в каждой и при условии, что перекусывать они будут на ходу, без обеденного перерыва, можно будет набирать ежедневно так, примерно…

Авенир встряхнулся, выходя из транса, в который погрузился, слушая меня.

— Давид, Давид, — произнес он, возводя очи горе и вяло взмахивая рукой, как бы требуя, чтобы я смиренно выслушал его. — Сдается мне, ты не усвоил основной цели этого предприятия. Мы хотим, чтобы ты убивал филистимлян, а не обращал их в истинную веру. Если ты притащишь нам их концы целиком, мы в обиде не будем.

Ну, тут уж я и вовсе едва не спятил от радости, чуть не заголосил, провозглашая восторженную аллилуйю. Я мгновенно понял, что возможность убивать филистимлян, доставляя царю целиковые пенисы, значительно облегчает мою задачу.

И все же кто бы в такое поверил? Кто вообразил бы, что простофиля вроде Саула способен расставить дьявольскую западню человеку, начавшему приобретать в его расстроенном рассудке священную ауру идущего ему на смену избранника Божия, западню, в которой человек этот неизбежно падет от руки филистимской? Уж во всяком случае не я, мне такое и в башку не влетало, пока Ионафан, много спустя, не раскрыл мне всех гнусных подробностей этого макиавеллевского замысла и пока в одну прекрасную ночь супруга моя, Мелхола, без малого колотясь в истерике, не принялась умолять меня выпрыгнуть в окно, если, конечно, я интересуюсь сохранить свою задницу в целости.

И уж во всяком случае, не мой крутой племянник Иоав — вот вам еще один дурачок, который с восторгом ухватился за предложенную мною возможность стать двадцатичетырехначальником. Даже тогда здоровяк Иоав не желал ничего лучшего, чем схватиться с любым противником, а чего ради — это его никогда особо не волновало. Не кто иной, как туповатый Иоав, однажды весной, в пору, когда цари снова выходят биться, пришел ко мне просить разрешения взять шестьсот человек и Авессу в придачу и двинуться маршем через Турцию в Крым, чтобы покорить и оккупировать сначала Россию с Азией, а следом и всю остальную Европу до Скандинавии на севере и Иверии с Британскими островами на западе, причитая сюда и Ирландскую Республику.

— Так мы же выходим воевать по весне, как только закончим жатву нашу, — это было первое возражение, которым я попытался осадить Иоава. — А они воюют по осени, когда закончат свою жатву. Как же вам с ними сойтись-то удастся?

— Мы можем отправиться весной, едва закончим жатву, и напасть на них летом, пока у них еще дело до жатвы не дойдет, — четко ответствовал Иоав.

— А есть вы что будете, если нападете на них летом и не найдете на их токах ни зернышка?

— Наберем с собой сушеных фиг, — ответил он. — А в Скандинавии селедочкой разживемся.

Возможно, мне следовало с большим вниманием отнестись к его грандиозному замыслу — вместо того чтобы ввязываться в очередную кампанию против аммонитян на Иордане и сирийцев на севере. Представляете, какая бы обо мне нынче ходила слава? А то навоевал себе песков да скал! Как будто мне своих не хватало.

Теперь-то я не удивляюсь огорчению, с которым Саул встретил меня, когда я, завершив мои труды, в полном здравии явился к нему в Гиву и сдал по счету содержимое корзин, которые притащил с собой. Поначалу я беспокоился, что его не устроит качество филистимских краеобрезаний и цельных концов, даром что я попросил Иоава выбрасывать любые из них, хоть в малой мере подозрительные по качеству и симметричности устройства, и сам каждодневно присматривал за сортировкой и отбраковкой. Об истинной, удивительной цели нашего похода я позволил себе обмолвиться Иоаву и прочим не раньше, чем нас отделил от Гивы полдневный марш. Сообщение мое потрясло их до судорог.

— Краеобрезания? — удивленно воскликнул мой юный племянник Асаил, и тогда уже быстроногий, точно серна в поле. — Почему краеобрезания, Давид?

— Понятия не имею, — чистосердечно ответил я. Я выдержал театральную паузу, облизывая губы в предвкушении восторга, которое вызовет следующее мое сообщение, и, зарумянясь от гордости, звенящим голосом продолжил: — Это вено, которого потребовал от меня Саул, чтобы я смог стать его зятем. Я собираюсь жениться на дочери его Мелхоле.

Самое громкое из изумленных восклицаний, последовавших за этим моим заявлением, издал Иоав, ухвативший меня за руку и уставившийся на меня с недоверчивым выражением.

— На Мелхоле? — громко повторил он. — Я не ослышался? Ты сказал, на Мелхоле?

Я, естественно, удивился.

— А что тебя смущает?

— Да у меня это просто в голове не укладывается, — объявил Иоав, закипая от гнева, что случалось с ним всякий раз, как он чего-то не понимал. — Вот это и смущает. Мелхола? Так ты на Мелхоле собрался жениться, на царской дочери?

— Но почему бы мне не жениться на царской дочери Мелхоле?

— Я думал, ты влюблен в Ионафана.

Я так и сел.

— Ты спятил? — завопил я. — Кто втемяшил тебе эту чушь?

— Ионафан, кто же еще? — сразу ответил Иоав. — Разве душа твоя не прилепилась к душе его?

— Кто это сказал?

— Он и сказал, — огрызнулся Иоав. — Он же отдал тебе свой пояс, так? — и меч свой, и лук свой, и верхнюю одежду свою, которая была на нем, также и прочие одежды свои. Он же всем в Гиве рассказывает, что любит тебя, как душу свою.

— Это его душа прилепилась к моей, а не моя к его.

— А какая разница?

— Большая, — с достоинством ответил я. — А теперь давай двигаться, если ты, конечно, не против.