Даше понравилось, как он держался. Она терпеть не могла обе
крайности, в которые бросает мужиков после бурной ночи со случайной подругой: и
павлинью позу триумфатора, и скорбное раскаяние. Роман же держался совершенно
естественно, словно они были знакомы сто лет и половину этого срока провели в
одной постели. Даша подумала мельком, что, вполне возможно, сидит сейчас на том
самом ложе, где почивала Маргарита Монро.
Словно подслушав ее мысли, Роман усмехнулся:
– Историческая койка. Леонид Ильич тут провел две ночи.
– В одиночестве?
– Вряд ли, вождь в те года был еще крепок…
Он полез в карман, увидев ухмылку Даши, поторопился
пояснить:
– Дарья, не криви губы, я и не думаю вытаскивать
бумажник… Надо же тебя снабдить всеми моими телефонами. И твой, кстати,
записать.
– Бо-ог ты мой, – сказала она, все так же
ухмыляясь. – Неужели так понравилась? Роковые признания будут?
– Да нет, – сказал он спокойно. – Зачем мне
тебе врать? Я и не упомню, когда терял голову напрочь, так, чтобы катилась по
полу, стуча и цепляясь ушами… Малость очерствел душой, чего уж там. Но ты –
просто прелесть, и все у нас с тобой получается удивительно гармонично.
Чертовски друг другу подходим. Такую формулировку ты не считаешь мужской лапшой
на уши?
– Да нет, пожалуй, – сказала она, без тени
неудовольствия ощущая, как скользят по груди и шее сильные мужские
ладони. – Что-то сермяжное в этом есть…
– Оставайся, а? Подремлешь, а я постараюсь к обеду
вырваться, проверну все, что назначено, потому что нельзя переигрывать без
ущерба для репутации, но уж потом…
– Увы, – сказала она грустно. – Я человек
служивый, мне на дежурство к девяти…
Он, что Даше понравилось, принял это совершенно спокойно,
даже не попытавшись вкрутить что-нибудь насчет ослепительных перспектив и
готовности взять на полное содержание. К сожалению, она до сих пор не могла
понять, играет он или нет, знает ли с самого начала, с кем имеет дело. Один из
редчайших случаев, когда чутье и интуиция взяли да подвели… Мало на ее пути
встречалось таких волков, клиент в массе своей пер дешевый, невысокого полета…
И преспокойно нацарапала на подсунутой визитке номер
телефона одной из дежурных частей, где в ответ на просьбу позвать «прапорщика
Дашу» наверняка послали бы очень далеко, поскольку никаких прапорщиков там не
имелось отроду, да и ни одной Даши не могло оказаться. Правда, при этом ощутила
легкое сожаление – если смотреть правде в глаза, вовсе не отказалась бы от
повторения такой ночи. Однако в ее положении подобные номера неписаными
инструкциями не то чтобы запрещены, но могут привести к крупным неприятностям,
если оступишься.
– Придется бежать, – сказал он с
сожалением. – Нет, ты не спеши – сейчас распоряжусь насчет кофейку в
постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один холуй носом дернет, скажи мне
потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше позвонить?
– После шести, – сказала она, честно и открыто
глядя ему в глаза. – Тогда уж я точно буду свободна…
И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне
всякого сомнения, великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. «О
жены, порожденье крокодилов! О женщины, вам имя – вероломство!» Написать так
мог лишь недурственный знаток женской природы…
Буквально через минуту, деликатно постучав, заявилась
горничная с подносом, где красовался маленький кофейник и уйма крохотных
бутербродов со всевозможными вкусностями. Даша все это смолотила без моральных
препонов – подобное с ней случалось впервые в жизни и вряд ли когда-нибудь
повторится, так что можно себе позволить испить экзотики до донышка…
Накинула халат и вышла. В каминной одиноко сидел полковник
Волхович, бледный и грустный с перепою, взирая на шеренгу пивных бутылок и
никак не решаясь начать. По слабости организма, должно быть, он и не пытался
начать интимные поползновения – лишь печально глянул на Дашу и изрек:
– Сколько ни жри, а похмеляться всегда будешь водою…
– Глубинное замечание, полковник, – сказала она
сочувственно, откупорила бутылку и сунула ему в руку. – Ну,
упали-отжались?
И пошла к двери, ухмыляясь. За спиной полковник принялся
шумно сосать пиво из горлышка.
Когда минут через десять, поплескавшись в ванной, она шла
назад, полковник выглядел уже бодрее, попытался изречь нечто куртуазное, но
Даша молча показала ему язык, без труда увернулась от попытавшейся приземлиться
на ее бедро ладони, скрылась в спальне, подхватив по дороге сумочку. В спальне
давешняя горничная как раз расстилала на покрывале ее платье, сухое и не
носившее ни малейших следов вчерашнего компота. Аккуратно положила поверх
Дашино бельишко, пакет с колготками, вышколенно спросила:
– Какие будут пожелания? Машина готова.
Даша запустила два пальца в кармашек и, убедившись, что он
пуст, сказала:
– У меня тут лежала важная бумага…
– Простите? – с кукольного личика на нее смотрели
невиннейшие глупые глазищи. – Там ничего не было, честное слово… Мы бы
непременно заметили, здесь ничего не пропадает…
– Не было?
– Не было, – заверила куколка.
«Бесполезно, – подумала Даша. – Значит, вот так…»
Она прекрасно помнила вчерашние мизансцены: вот Роман уперся в них с Волховичем
тяжелым взглядом, аккурат когда полковник совал ей в кармашек загадочную
бумажку… вот он бережно поднимает обгоревшую половинку другой, прячет, ничуть
не обинуясь тем, что пачкает пеплом карман дорогого пиджака…
Возможно, как раз для этого и понадобилось опрокидывать на
нее жбан с компотом. Загадочная «тысяча соболей» должна была исчезнуть… Версия?
А похоже…
– Телефончик, обворожительная… – с надеждой
пророкотал полковник, когда она, уже одетая, шла по каминной.
– Проще простого, – сказала Даша. – Ноль
один, ноль два, ноль три.
Через пять минут она покидала «Золотую падь», вольготно сидя
на заднем сиденье темно-синего «форда». Дискета, как Даша успела убедиться,
оставалась в тайничке. А в голове уже понемногу стала оформляться версия –
первые наброски, зыбкие пока, но имевшие право на существование…
В случайности она не верила. Загадочную бумажку, больше
всего похожую на денежку, купюру, ассигнацию, у нее постарались изъять вполне
целеустремленно и якобы невзначай. Случайно, без причины такие вещи не
происходят. Нажравшись и желая произвести впечатление, полковник нечаянно
приоткрыл краешек какого-то темного секрета, и пришлось срочно импровизировать
на ходу, из-за спешки не утруждая себя тонкостью разработок. А это могло
означать лишь одно: таинственные «соболя» пока что не поступили в обращение,
иначе ничего и не произошло бы…