Перст судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 81

Стейн в таких случаях оказывался полезен своему новому вождю, поскольку уже очень неплохо знал словенский язык. Без него Одд конунг и его халейги были бы вынуждены объясняться на пальцах, и Стейн порой думал: уж не толмачом ли его взяли? Однако он мог рассчитывать на большее: Вестмар отпустил с ним десять человек из дружины. Больше не сумел — люди были нужны ему самому для похода на Олкогу, но теперь Стейн имел возможность внести заметный вклад в любое затеянное конунгом дело и получить соответственно приличную долю славы и добычи. Принимая его на службу, Одд конунг по обычаю подарил ему меч — не франкский, из Рейнланда, какой имел сам и некоторые из его наиболее прославленных хирдманов, но довольно хороший. Шлем, топор, копье и пара щитов у Стейна были и до того, так что среди халейгов он смотрелся не хуже других.

При помощи Стейна у местных жителей выяснили, что «Вольгаст конунг», иначе князь Волегость Судиславич, находится дома и никуда уезжать вроде бы не собирался. Как рассказывали, прошлой зимой он совершил поход на северо-восток, на поселения племени корелы, выдержал несколько сражений и принудил платить дань — иные из местных мужиков, захваченные на полях возле поселков, сами участвовали в том походе и привезли кто меха для продажи, а кто и пленных для работы. Одд конунг одобрительно кивал, а Стейн старательно скрывал досаду из-за того, что будущий муж Велемилы — столь доблестный воин! Странно — он должен был бы желать ей в будущем богатства и почета, но ему стало бы легче, если бы ее жених оказался разиней! Мысль о том, что со временем она будет не только отнята у него, но и забудет его, полюбит другого, резала как нож.

Выяснилось, что пришельцы недооценили сообразительность и доблесть князя Вольги. Не кто иной, как сам Стейн, в самую сонную предутреннюю стражу охраняя со своим десятком покой спящей дружины, заметил в речном тумане подходящие к мысу лодьи — пять, десять, пятнадцать…

Ночевали в этот раз в поселке на Черехе, расположенном, как и многие здесь, на высоком песчаном холме в окружении соснового бора. Пришли сюда вечером, когда жители сидели по домам, поэтому все оказались захвачены, но обид Одд никому не причинял и расположился на ночлег прямо в бору, приказав раскинуть шатры и развести костры между высокими рыжими стволами.

Мгновенно разбуженные, халейги вскакивали на ноги и хватались за оружие, на ходу застегивали пояса. Одд тоже оделся и набросил на плечо перевязь меча, но встревоженным не выглядел.

— Это Вольгаст конунг, — сказал он людям, собравшимся возле него в ожидании указаний. — Я все время ждал, что он узнает о нас и выйдет навстречу. Думаю, у него хватит ума не нападать с ходу, а потом мы договоримся.

— Думаешь, он поверит в твои мирные намерения? — спросил Стейн.

— Мы с ним неплохо знакомы. Четыре года назад именно он предложил мне принять участие в борьбе с Иггвальдом Кабаном.

Тем не менее Одд конунг, вероятно, опасался, что за эти года его внешность несколько изгладилась из памяти молодого плесковского князя, и приказал вынести белый щит — часто общаясь с варягами, кривичи понимали этот знак мирных намерений. Причем держать белый щит доверили Стейну, приказав ему стоять рядом на случай, если понадобится толмач. В Плескове жили варяги, и Вольга понимал северный язык, но хуже, чем семейство ладожского воеводы Домагостя.

Пока лодьи подходили к берегу и люди высаживались на луговину под холмом, халейги выстроились на опушке бора. Для битвы это место подходило плохо — прямо за спинами начинались сосны, развернуться было совершенно негде. Но сражаться Одд не собирался, зато сверху ему было хорошо видно, как Вольга выстраивает своих людей. Вести их на холм было бы неправильным решением — при желании халейги забросали бы их стрелами и копьями и легко отбросили снова вниз, несмотря на некоторое численное превосходство плесковичей. Вольга это тоже понимал, поэтому идти вперед не торопился. Стейн узнал его — лица под шлемом, да на таком расстоянии, разглядеть не удавалось, но крепкая подвижная фигура, среднего роста, которую кожаный простеганный доспех на пакле и кольчуга делали еще шире, сразу бросилась в глаза. Из-под набивняка виднелся желтый подол рубахи, отделанный красной тканью, — вероятно, молодой князь хотел, чтобы даже в бою его сразу узнавали по богатой одежде. Что, пожалуй, выдает нрав горделивый, честолюбивый, неосторожный и даже легкомысленный.

Дружина его была вооружена неплохо — кольчуги виднелось всего две, зато шлемов, по преимуществу варяжских, насчитывалось более десятка. Остальные, простые вои, оказались вооружены, как везде, топорами и копьями, одеты в кожухи, в овчинных шапках, способных при случае смягчить удар, хотя, конечно, с настоящими железными шлемами им не равняться.

От толпы отделились несколько человек — один в шлеме и кольчуге, за ним четверо с топорами, при щитах — и стали неспешным шагом подниматься на холм. Тот, что в кольчуге, — видимо, кто-то из плесковских старейшин, а то и воевода — был уже не молод, но еще крепок. Из-под полумаски варяжского шлема удавалось разглядеть только довольно длинную полуседую бороду. Одд ждал его, стоя перед строем своих людей, — тоже в кольчуге и шлеме, но не прикасаясь к оружию, а скрестив руки на груди, с видом горделивым и победительным, чему способствовало и то, что он находился выше и смотрел на плесковичей сверху вниз.

Подойдя шагов на десять, воевода тоже остановился и упер руки в бока. Пояс его был украшен бронзовыми круглыми бляшками местного литья, за пояс заткнут простой топор на деревянной рукояти безо всяких украшений, зато меч выглядел богато, прямо-таки роскошно: в красных сафьяновых ножнах, с узорными серебряными накладками устья и наконечника, с таким же навершием рукояти и перекрестья. Скорее всего, добыча. И победа была одержана над каким-то северным вождем не из последних.

— Князь плесковский Волегость Судиславич хочет знать: кто вы такие и зачем пришли на его землю? — по-словенски спросил воевода, но сразу стало ясно, что родным его языком был северный. За время своей речи он достаточно разглядел пришельцев, чтобы узнать в них варягов, и поэтому тут же повторил свои вопросы на северном языке.

— Мое имя — Одд сын Свейна, из рода конунгов Халогаланда. Твой конунг должен помнить меня: четыре года назад я уже бывал в Плескове, и он тогда пригласил меня участвовать в изгнании из Альдейгьи морского конунга Иггвальда Кабана. Я приехал, чтобы повидаться с Вольгастом конунгом, и привез ему приветы и поклоны от хёвдингов Альдейгьи. Я не имею никаких враждебных намерений и не собираюсь причинять ему и его людям какой-либо вред. Надеюсь, у него нет причин отказаться от встречи со мной?

— Я передам ему твои слова, — ответил воевода и удалился. При имени Одда он не проявил никаких чувств: видимо, слышал его впервые.

Вскоре он вернулся и пригласил вождя пришельцев подойти к Вольгасту конунгу. Одд повиновался: сейчас он находился на чужой земле и должен был уважать ее владыку. Вольга ждал их на берегу, в окружении своего войска. Одда он узнал, но скорее удивился, чем обрадовался этой встрече.

— Я никак не ждал, что ты, Одд конунг, приедешь с востока по рекам, — сказал он после приветствий. Одд отметил про себя, что северный язык его собеседника за это время улучшился, да и сам он заметно возмужал. — Гости с Северного Пути приходят к нам со стороны озера.