Только с дочерью - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Хоффер, Бетти Махмуди cтр.№ 90

– А как же насчет обещания, которое я дала отцу? Я уже столько раз его подводила.

– Не уезжайте.

– А если я привезу деньги. Я ведь могу привезти также и деньги на побег!

– Не уезжайте. Ваш отец не будет вам рад, зная, что Махтаб осталась в Иране.

Амаль был прав. Я это понимала. Понимала, что, стоит мне на пять минут выехать из Ирана без Махтаб, Махмуди меня к ней больше никогда не подпустит. Несмотря на все наше нынешнее благополучие, в глубине души я знала, что он будет рад от меня избавиться. У него останется наша дочь. И он будет вить из меня веревки: сначала заставит продать всю нашу недвижимость, затем потребует предварительно выслать деньги. Как только деньги будут у него в руках, он, несомненно, со мной разведется, навсегда закроет для меня дорогу в Иран и возьмет в жены свою соотечественницу, которая будет заботиться о Махтаб. Мой разговор с Амалем принял новый оборот.

– Нельзя ли ускорить наш побег, с тем чтобы осуществить его прежде, чем Махмуди выдворит меня из страны?

Амаль заерзал на стуле. Он знал, что подготовка затягивается. Знал, что события достигли критической точки. Но он не был волшебником.

– Очень важно, – повторил он то, что уже не раз говорил, – чтобы все было организовано до того, как вы с Махтаб сбежите от Махмуди. Очень опасно прятать вас в Тегеране, пока мы будем утрясать детали. Из города ведет слишком мало дорог. Если вас будут искать в аэропорту или на контрольно-пропускных пунктах шоссе, то найдут без труда.

– Понятно. Но мы должны действовать быстро.

– Постараюсь, – сказал Амаль. – Но только не паникуйте.

Он объяснил, что мне понадобится иранский паспорт. Тот, что был у нас – по которому мы въехали в страну, – выписан на троих. Стало быть, он действителен только в тех случаях, когда мы путешествуем всей семьей. Одна я им воспользоваться не могла, равно как и американским паспортом, который Махмуди куда-то спрятал. Мне нужен был личный иранский паспорт.

– Махмуди никак не сможет быстро добыть вам паспорт, – заверил меня Амаль. – Обычно процедура занимает около года. Даже при сильном нажиме и связях на это уходит как минимум шесть-восемь недель. Быстрее чем за шесть недель паспорт не сделают. А за это время я вас отправлю. Потерпите.

В тот день я разговаривала со своей сестрой Кэролин. Отец перенес операцию. Он был все еще жив! Когда его ввезли в операционную, он похвастался всем докторам и сестрам, что Бетти и Тобби возвращаются домой. По убеждению Кэролин, это и придало ему сил. Однако он не приходил в сознание, и врачи по-прежнему считали, что он обречен.

В тот вечер к нам пришли Маммаль и Маджид. Они заперлись с Махмуди у него в кабинете, где обсуждали подробности поездки, которую я намеревалась отменить. Я была одна на кухне, когда туда вошла Махтаб. По выражению ее лица я поняла, что случилось что-то ужасное. И хотя она не плакала, в ее глазах отражались гнев и обида.

– Ты собираешься уехать и бросить меня здесь, да? – спросила она.

– О чем ты говоришь?

– Папа сказал, что ты уезжаешь в Америку без меня. Тут у нее из глаз брызнули слезы.

Я хотела было ее обнять, но она отстранилась и жалась к двери.

– Ты обещала, что никогда без меня не уедешь, – рыдала она. – А теперь ты меня бросаешь.

– Что тебе сказал папа? – спросила я.

– Что ты меня оставляешь и больше мы никогда не увидимся.

– Пошли, – сказала я, хватая ее за руку; во мне закипала ярость. – Поговорим на эту тему с папой.

Распахнув дверь в кабинет Махмуди, я предстала перед тремя заговорщиками.

– Зачем ты ей сказал, что я уезжаю в Америку без нее? – крикнула я.

– А какой смысл скрывать? Ей придется привыкнуть к этой мысли. Вот пускай и привыкает.

– Я никуда не поеду.

– Поедешь как миленькая.

– Нет, не поеду.

Мы кричали друг на друга довольно долго, но каждый так и остался при своем мнении. Мои слова, казалось, не произвели никакого впечатления на Маммаля и Маджида, им было также наплевать и на Махтаб.

Наконец я вышла из комнаты. Мы с Махтаб поднялись наверх, в мою спальню. Обняв ее, я повторяла вновь и вновь:

– Махтаб, я без тебя никуда не уеду. Я тебя никогда не брошу.

Махтаб хотела в это верить, но по ее глазам я видела, что она сомневается. Она знала, какую власть над нами обеими имеет ее отец.

– Я не хочу, чтобы папа об этом знал, но, если он не передумает, я заболею, так заболею, что не смогу лететь. Только смотри, не проговорись.

И все же я видела, что она мне не верит, а рассказать ей об Амале я не решалась. Пока не решалась.

Она уснула в слезах и всю эту долгую-предолгую ночь тесно прижималась ко мне.

* * *

Махмуди отправился в паспортный стол, где провел целый день, злясь на длинные очереди и некомпетентность чиновников. Как и предвидел Амаль, он вернулся ни с чем.

– Ты должна сама туда явиться, – сказал он. – Завтра пойдем вместе.

– А как насчет Махтаб? – спросила я, лихорадочно пытаясь отыскать какой-то выход. – Ты проторчал там весь день. Значит, и завтра будет то же самое. Мы не успеем вернуться к ее приходу из школы.

Махмуди задумался.

– Пойдешь одна, – решил он наконец. – Я тебе все объясню. А сам я останусь дома дожидаться Махтаб.

В тот вечер, сидя у себя в кабинете, он заполнил паспортную анкету и составил сопроводительную записку, где речь шла о том, что мой отец при смерти. Он подробно объяснил мне, как найти паспортный стол, и дал фамилию человека, к которому я должна обратиться.

Надо идти, решила я. Надо, чтобы встреча с чиновником из паспортного стола состоялась, так как Махмуди обязательно проверит. Но я была уверена, что мне лишь выдадут дополнительные анкеты и пространно извинятся за задержку.

Учреждение представляло собой лабиринт дверей и коридоров, где выстроились длинные очереди мужчин и такие же длинные очереди женщин – все эти люди надеялись, что им удастся осуществить сложную задачу – получить разрешение на выезд из Ирана. Я тоже долго мечтала о такой возможности. Однако сейчас, как это ни странно и ни тяжело, до смерти боялась паспорта с выездной визой.

Я разыскала человека, с которым Махмуди предварительно договорился о встрече. Он радостно меня приветствовал, пробормотав нечто непонятное на фарси, и повел меня по веренице комнат, локтями и властью прокладывая себе путь сквозь бесконечные очереди. Однако, похоже, мы не слишком-то преуспели, и это меня обнадежило.

Наконец мой клерк ввел меня в помещение, где толпилось несколько сот мужчин. Он медленно обвел глазами комнату и увидел того, кого искал, – молодого иранца, которому что-то объяснил на фарси.