Сварог впервые внимательно взглянул на невзрачную худышку.
До этого он воспринимал ее лишь как боевую единицу, и не более того, с
поручениями справляется – и то хорошо, чего же боле?.. А вот интересно, сколько
ей лет? Определенно и не скажешь. Может быть, может, и пятнадцать, может, и
сорок. Да и за сорок, может. Есть ли морщины, нет ли – не разглядишь за слоем
грязи на лице… И еще одна неуставная мысль посетила Сварога: что получится,
если ее отмыть, расчесать, приодеть, накрасить? Занимательный, должно быть,
экспериментик…
– А еще я позвонила на вахту Монаху, велела убрать
лестницу, отвязать эти толстые веревки, которыми крепятся к берегу, и
подниматься сюда.
Сварог поморщился. Надо же все так испортить, только стоило
восхититься ее умственными способностями…
– За такую самодеятельность отправить бы тебя на «губу»
к нашим связанным друзьям… Команды здесь отдаю я. И только я. И на суше, и, тем
паче, на море. И по поводу моторов приказа не было. А если…
– В наказание дадено плавающее железо и приведет нас к
погибели! – это возник в дверях обещанный Монах. – Ибо сказано в
откровениях Многоуста: «Вода не есть твердь, а есть жижа ненадежна».
– Его из церкви погнали как раз за Многоуста, –
поведал Босой Медведь. – За пристрастие к ереси и вину.
– Сам ты еретик и пьешь много больше! –
прогрохотал Монах. – И гореть те…
– А-атставить разговорчики в строю! – гаркнул Сварог,
прекрасно понимая: победа понизила дисциплину в подразделении. Расслабились,
черти, вольности позволяют. Впрочем… – Слушай сюда, уголовная рота! Приказ
по полку третий, предположительно последний. Полк поставленную задачу выполнил,
и в награду объявляю о его расформировании… Короче, берите плащи, идите домой.
Жить разрешаю спокойно, ни о чем не беспокоясь. Я, по крайней мере, больше о
вас не вспомню.
– Зато Каскад вспомнит, – пробухтел Монах.
– Где уж нам тут оставаться, после такого-то, –
Босой Медведь сделал обводящий жест рукой. – Теперь только в бега,
скрыться где-нибудь в колониях… Высадите нас где-нибудь по дороге.
– Колоний по дороге не будет, – сказал Сварог.
– Все равно что-то будет, – пожал плечами Босой
Медведь. – Здесь нам оставаться никак нельзя.
«А ведь можно сделать небольшой крючок, пройти мимо
какого-нибудь занюханного протектората – время пока позволяет», – мельком
подумал Сварог.
– У меня все готово, – подала голос Щепка. –
К отплытию готовы.
– И ты в колонии хочешь?
– А куда ж я без этих двух обормотов…
– Правду глаголет, – подтвердил Монах, –
пропадет она без нас в этом гнезде порока. И Каскад, опять же…
– Ведь работать заставлю, – пригрозил Сварог.
– А я уже работаю, – ответила Щепка.
– Как угодно, ваше дело, – зачем, спрашивается,
настаивать? У любой лоханки должен быть экипаж… – Проводим Ак-Кину – и
вперед.
– А я тоже в море хочу, – заявила Ак-Кина. –
Надоело мне здесь. Хотя от Каскада, в отличие от остальных, я отбодаюсь, уж
поверьте, не впервой. Вот если в больницу попаду – придется сложно… А контор,
где работают исключительно мужчины, мне опасаться нечего.
– Так плывешь или прыгаешь на берег? – прикрикнул
Медведь.
– Я же сказала. И силой вам меня высадить не удастся.
– Все, – подвел итог дискуссиям Сварог. –
Некогда уговаривать и высаживать… Но если кто потом будет выть-скулить: «Ах,
что же я наделал»… На плот – и в открытое море. Ясно? Никто не передумал?
Щепка, освобождай место командира. Поехали отсюда.
Глава 17
И эта ледяная синева…
Сварог искренне радовался, что необходимость его постоянного
присутствия в рубке отпала сама собой – надоела ему стихия морская до самых что
ни есть печенок, до чертиков и до белого с красным отливом каления, глаза б не
видели эти величественные, чтоб им пусто было, просторы со всеми этими чайками
за кормой, тихим шелестом волн безбрежных и опостылевших, со всякими там
бодрыми «и тогда вода нам как земля»… Сыт по горло он был и плавсредствами всех
видов, размеров, назначений, водоизмещений, названий, способов передвижения и
тэдэ, и тэпэ, и пнем об сову, и совой об пень, и в бога душу мать… Нет, честное
слово, не в мостах его проклятье, а в бесконечном возвращении на море-акиян.
Правда, нет худа без добра. Зато он насобачился управлять любым надводным
судном, наловчился с ходу определять – и без всякой магии, заметьте! –
какой прибор какое назначение имеет и за что надо дернуть, чтобы сдвинуть какую
ни попадись лоханку с места. Тем более, когда на лоханке – как обстояло дело со
скоростником «Пронзающий» – все было устроено до предела просто, понятно и
удобно. И вообще, Сварог мог бы, наверное, сдать без магических подсказок и
волшебных шпаргалок экзамен на капитана первого ранга в любой морской академии
чуть ли не любого мира. Так что, если выгонят из королей, он всегда сможет
податься в морские офицеры.
Некоторые трудности возникли разве что с отплытием: пока
руки привыкли к штурвалу, пока он разобрался, что к чему, пока сверялся по
карте насчет фарватера… Но вот отплытие состоялось и прошло без сучка без
задоринки, так что авторитет Сварог среди членов его новой команды, и без того
немалый, вырос прямо-таки до небес – это читалось по глазам сподвижников.
Когда огни порта уже таяли вдалеке, они увидели идущий им
наперехват сторожевик. Свет его носового прожектора ритмично мигал – им
приказывали немедленно остановиться, и чтоб это понять, не требовалось
постигать азбуку местных мореходных сигналов, элементарной сообразительности
было за глаза достаточно.
Вот тут-то Сварог и убедился, насколько «Пронзающий»
превосходит в скорости тоже, по определению, не самый тихоходный сторожевой
корабль, призванный в два счета нагонять контрабандистов и прочих нарушителей
территориальных вод. Сварог перевел соответствующую рукоять на «полный ход», и
бывшая собственность верх-адмирала рванула вперед, как хорошенько пришпоренная
лошадка. Сторожевик тут же начал уменьшаться в размерах, да столь стремительно,
что Сварогу даже стало немного жаль его командира – ох и скрипит он сейчас
зубами от бессилия, рвет и мечет, а поделать ничего не может.
Да, наверное, сторожевик мог бы пальнуть вдогонку, запросто
мог бы и попасть, но… Но лупить без команды по кораблю самого верх-адмирала, по
кораблю, которых в Короне наличествует всего три (пардон, уже два) экземпляра,
лупить только за то, что тот совершил несанкционированный отход и не
подчиняется приказу остановиться, лупить по собственной инициативе, без команды
с самого верха – ну какой рядовой капитан, скажите на милость, отважится на
такое? А вдруг это расшалился сам верх-адмирал, перебрамши лишнего на дворцовом
приеме и подцепимши смазливую ветреную красотку, коя стала его подзуживать: «А
слабо, гроза морей, ты моя бесстрашная, прокатить меня на твоем знаменитом
пароходе»? И тут – по верх-адмиралу снарядами…