— Почему — серийный?
— Их сын и его девушка были первыми, но не последними.
Через год он убил другую пару.
— И есть уверенность, что это один и тот же преступник?
Берт пожал плечами:
— Тебе стоило бы поговорить об этом деле с полицией, а для
того тебе нужно разрешение родителей, поскольку, как ты верно указала, это не
тот вид преступлений, что подпадают под твою юрисдикцию.
Он почти улыбался.
— Вот что, босс, договоримся так: я поговорю с копом,
который вёл дело. Если они знают, кто это, но только доказательств у них нет,
то я помочь не могу. Если же они в потёмках, то одна идея у меня есть.
Берт расплылся в улыбке.
— Я же знал, что ты согласишься.
— Но если моя идея не сработает, и Браунам от неё
пользы не будет, ты им лично выпишешь чек на десять штук.
— Анита, я просто верну деньги.
Я покачала головой.
— Нет, твой личный чек на десять штук.
— Ты не сможешь меня заставить.
— Нет, но я могу поставить на голосование вопрос насчёт
тебя отсюда вышибить. Ты ни хрена не понимаешь ни в зомби, ни в преступлениях,
ни в вампирах. Ты — финансист. Но ведь не единственный финансист в мире?
— Анита… да ты всерьёз, — сказал он с удивлением.
— Ты только что выдурил у этих людей десять тысяч
долларов, Берт. И это заставляет задуматься, что ещё ты успел сделать.
Задуматься, не надо ли нам устроить аудиторскую проверку.
Он начинал злиться — видно было по глазам и по линии сжатых
губ.
— Это ниже пояса. Я никогда никого не обманывал в этой
компании.
— Может быть, но кто смошенничал раз, смошенничает и
второй раз.
— Не могу себе представить, как ты можешь меня в таком
обвинить.
— А я не могу себе представить, как мне раньше такое в
голову не пришло.
Он потемнел от усилий не сорваться. Видно было, как растёт у
него давление.
— Зови аудиторов — и ко всем чертям.
— Предлагаю тебе сделку, Берт. Меня устроит, если ты
отдашь им обратно чек вместо своего личного, но такое гадство не должно
повториться. У нас хватает денег, Берт, без того чтобы людям дурить головы.
— Они сами предложили деньги, я не просил.
— Нет, но спорить могу, ты их навёл на такую мысль.
Ничего прямо не говорится, как ты уже и сказал, но как-то ты их заставил об
этом подумать.
Он открыл рот, закрыл снова, прислонился к двери.
— Может, так и было, Анита. Но с ними это было так
легко…
— …что ты просто не устоял?
Он сокрушённо выдохнул, плечи его опустились.
— Я слегка потерял голову.
Я покачала головой и чуть не засмеялась.
— Так вот, больше не теряй. Договорились?
— Постараюсь, но обещать не буду, а то ты мне не
поверишь.
Тут я действительно рассмеялась:
— С этим не могу спорить.
— Хочешь, чтобы я прямо сейчас порвал этот чек?
Я высматривала в его лице признаки страдания, которое всегда
причиняет Берту расставание с деньгами, но видела только решимость, будто он
уже с этими деньгами распрощался навсегда.
— Пока нет.
Он поднял глаза, и в них мелькнула тень надежды.
— Не радуйся пока. Есть хиленький шанс, но если он
как-нибудь поможет полиции, то сколько-то мы заработаем. Если нет, то мы деньги
вернём.
— Мне стоит знать, что у тебя за план?
Он спрашивал, законно ли это, и если нет, то ему лучше не
знать, чтобы потом отрицать было проще. Берт знал, что я переступаю такие
черты, за которыми не тюремный срок, а смертный приговор. Я знала, что передо
мной — маска жулика, мошенника, но он знал — или подозревал, — что перед
ним маска хладнокровного убийцы. Бывали такие начальники, которые не смогли
справиться с подобными сомнениями или почти уверенностью. А мы сейчас стояли
друг напротив друга и отлично один другого понимали.
— Я спрошу, не дадут ли копы что-нибудь из одежды
мальчика, чтобы Эванс на это глянул.
— Ясновидец-осязатель, который себе руки хотел
отрезать? — Берт сморщился.
— Он уже вышел из больницы, — ответила я.
Берт нахмурился.
— Но ведь в газетах писали, что он хотел себе отрезать
руки, чтобы не видеть убийств и насилий каждый раз, когда до чего-нибудь
дотрагивается?
— Так и было, — кивнула я.
— Анита, никогда не думал, что мне придётся такое
говорить, но оставь беднягу в покое. Я отдам деньги.
Я прищурилась. Он хочет меня обдурить? Или говорит всерьёз?
Вслух же я сказала:
— Эванс чувствует себя так хорошо, как давно уже не
было. Он снова берет активных клиентов.
Берт смотрел на меня, и не совсем дружелюбно.
— Этот человек пытался покончить с собой, чтобы не
видеть таких вещей, а ты хочешь принести ему предметы из дела серийного убийцы,
зарезавшего юную пару. Анита, это действительно бессердечно.
— Эванс сам вернул себя к работе, Берт, а не я. Он
теперь женат, и куда спокойнее, чем был в этой жизни.
— Любовь — великая вещь, Анита, но она не все лечит.
— Да, — согласилась я, — не все.
И не стала объяснять Берту, что новая жена Эванса —
проективный парапсихический поглотитель. Она практически все экстрасенсорные
способности блокирует на несколько ярдов вокруг. И Эвансу рядом с ней куда
спокойнее, она его в буквальном смысле спасает.
Глазки Берта прищурились.
— Тот парнишка, с тобой, это твой бойфренд?
Я кивнула.
— Только бойфренд?
— Кто же ещё, Берт?
Моя очередь была делать невинные глаза.
Он покачал головой.
— Не знаю, но шум из твоего кабинета был очень
красочным, и это даже без видеоряда.
Я не покраснела, потому что была занята тем, чтобы ничего на
лице не выразить.
— Ты действительно хочешь знать, Берт, или лучше тебе
потом иметь возможность все отрицать?
Он подумал секунду, потом покачал головой.
— Нет, мне этого знать не надо.
— И ты прав.
— Но если бы я хотел знать, ты бы мне сказала
правду? — спросил Берт.
Я кивнула.
— А зачем, зачем бы ты её сказала?