Ричарда чуть отпустило, острота наслаждения спала. Голова
его лежала на бедре Жан-Клода, руки свободно лежали в его руках. Либо он был
слишком увлечён сексом, чтобы об этом думать, либо ему было все равно. Он
оборотень, и против обыкновенного физического контакта с кем-нибудь ничего
против не имеет. Оборотни, черт бы их побрал, даже спят голые в куче, как
щенята, но Ричард всегда проводил очень резкую черту между оборотнями и
вампирами. Вампирам такой тесный и личный контакт не полагается. Точка.
Сейчас он повернул голову поудобнее, используя бедро
Жан-Клода как подушку, чтобы смотреть на меня, не выворачивая шею. При этом он
отнял руки у вампира, но голову не убрал, и они потрясающе смотрелись вдвоём на
фоне тёмной стены и алых простыней, оба голые, оба чертовски правильные. Как
будто я всю жизнь ждала, чтобы вот так их увидеть. Если бы мы все не держали
щиты плотно, я бы задумалась, моя эта мысль или чья-то чужая.
— Дай мне несколько минут, иначе следующее, что мы
сделаем, будет последним, и долго не продлится. Бог мой, ты и раньше здорово
умела, но совсем не так. — Он повернул голову, чтобы глянуть в лицо
Жан-Клода. — Это ты её научил?
— Отчего это все мужчины думают, будто только мужчина
может научить женщину хорошему сексу? — спросила я.
Ричард повернулся опять ко мне и улыбнулся — такой спокойной
улыбки я у него уже сто лет не видела.
— Ты хочешь сказать, что тебя этому научила другая
женщина?
Он поддразнивал меня и не скрывал этого.
Игривая интонация вызвала у меня улыбку:
— Нет, я своим умом дошла. Я же тебе говорила, я
тренировалась.
Он повернулся опять к Жан-Клоду, который любезно ответил на
его взгляд.
— На тебе?
Жан-Клод улыбнулся:
— Non, mon ami, я хорошо оснащён, но не настолько,
чтобы помочь ma petite освоить эту технику.
Ричард снова посмотрел на меня, и выражение его лица было
тем, что я последнее время часто видела — не слишком довольное.
— А на ком?
— Давай договоримся, Ричард: ты не будешь спрашивать о
моих любовниках, а я — о твоих любовницах.
— В смысле?
— В том смысле, что не будь ты ликантропом, я бы
никогда с тобой так не стала делать, пока ты не доказал бы, что у тебя нет
болезней. Даже от орального секса можно подцепить СПИД, гонорею, гепатит и
много ещё чего. Но ты, к твоему счастью, ничего подцепить не можешь.
Ликантропия уничтожает все болезни, кроме себя самой, так что ты здоров. Ты
хотя бы знаешь, со сколькими бабами спал из своей стаи и стаи Верна?
— Да, — ответил он, все ещё злясь.
— А я узнаю эту цифру?
— Нет.
— Все равно могу спорить, что она и близко не подходит
к количеству любовников в моей постели.
— Кажется, ты говорила, что не следишь за моими
действиями.
— Кое-что слышала. Достаточно, чтобы знать, что это
число уже трехзначное или близко к тому. Так что давай не будем строить из себя
ни собственников, ни праведников. Строительный материал в обоих случаях
неподходящий.
Он закрыл лицо руками и издал звук — почти рычание.
Жан-Клод посмотрел на меня, стараясь придать лицу
нейтральное выражение, но не до конца в этом преуспев. Мы близко как никогда
подошли к созданию истинного триумвирата, и вот, мы с Ричардом готовы все
испортить.
— Ладно, ты права, права. Если у нас все получится, то
ты права, — сказал Ричард.
Только я увидела выражение облегчения и удивления на лице
Жан-Клода. Когда Ричард опустил руки и сел, лицо вампира было вновь
благожелательно и непроницаемо.
Но выражения удивления на моем лице хватило нам обоим.
Ричард улыбнулся мне, хотя глаза его все ещё были
недовольными.
— Я хотел, чтобы ты пришла в эту постель, и не стану
все ломать своим глупым поведением. — Улыбка его стала светлее, дошла
наконец до глаз. — Ладно, я постараюсь не быть дураком, хотя последнее
время это у меня не слишком получалось…
— Аналогично, — ответила я.
Улыбка его стала теплее.
— Меняемся местами.
— Что? — нахмурилась я.
— Меняемся местами. — Он отодвинулся от Жан-Клода
и похлопал по кровати рядом с ним. — Давай сюда.
Я все ещё хмурилась, но не сердито. Скорее озадаченно.
— Зачем?
— Услуга за услугу.
— Чего?
— Ложись, — велел он и снова похлопал по
кровати. — Пусть Жан-Клод держит тебя за руки.
Я не смогла удержаться, чтобы сильнее не наморщить лоб.
— Я за спинку руками не хватаюсь. Мне руки держать не
надо.
— Я ощутил, насколько он силён. Он сможет тебя
удержать, чтобы ты не вырвалась.
Я посмотрела ему в лицо.
— Я буду вместо верёвок, — пояснил Жан-Клод.
Ричард кивнул, не сводя глаз с меня.
— А что ты будешь делать, пока Жан-Клод будет меня
держать?
— Что захочу.
Я ещё сильнее нахмурилась.
— Хм, мне бы хотелось чуть подробнее.
— Ты мне не веришь?
Глядя на выражение его лица, я чувствовала желание сказать,
что не верю. Будь мы вдвоём, я бы вряд ли позволила ему связать меня, не
представив подробного списка последующих действий. Но Жан-Клоду в качестве
судьи я доверяла. А этому новому, более соблазнительному и более разумному
Ричарду — не знаю пока.
— Всякий, кто спрашивает «ты мне веришь?» или «ты мне
не веришь?», доверия не заслуживает.
— Так что ты мне не веришь, — заключил он, и
улыбка его слегка увяла.
— Я этого не говорила.
— А что же ты сказала, ma petite? — спросил
Жан-Клод.
— Я сказала «да».
Ричард нахмурился озадаченно. У Жан-Клода на лбу залегла
морщинка — то есть учитывая его непроницаемость, он мрачно нахмурился.
— Да, — сказала я.
Жан-Клод улыбнулся. Ричард не сразу сообразил.
— Да, — повторил он. Я кивнула.
— Да, — сказал он ещё раз. Я снова кивнула.
Он улыбнулся, и улыбка была чудесной. Та улыбка, от которой
он кажется моложе, свободнее, больше… больше похожим на себя самого.
Я сама почувствовала, как расплываюсь в улыбке, не в силах
остановиться и не желая останавливаться.
— Да, — сказал он, улыбаясь.
— Да, — повторила я.
— Наконец-то, — сказал Жан-Клод, и он тоже
улыбался.