Интернат для брошенных мужчин - читать онлайн книгу. Автор: Марина Полетика cтр.№ 30

Но жизнь бывает весьма изобретательна, если уж решает поразвлечься, подкидывая задачи для решения. Однажды утром, уже по первым заморозкам, Людмила Петровна пришла в бабушкин дом, чтобы помочь Федосье Иосифовне с пирогами – днем должны были приехать экскурсанты. И застала мужиков за странным делом: они вставляли оконное стекло, а остатки старого лежали рядом на покрытой инеем траве.

– Ну вот… стоило мне один день не прийти. Мальчишки, что ли, набезобразили? – расстроилась она.

– Не то чтобы мальчишки, – отозвался Родин. Ему не хотелось рассказывать. – У нас тут, понимаешь…

– Новый жилец у тебя, Людмила Петровна, принимай, коли хочешь, – развела руками Федосья Иосифовна.

Из-за ее спины выглядывал незнакомый мужичок – невысокий, пузатенький, с тощей неухоженной бороденкой. На зэка вроде не похож, уже наметанным глазом определила Людмила Петровна. Володя ободряюще похлопал его по плечу. Денис хихикнул. Федосья Иосифовна посмотрела осуждающе. Дед Семен – тут как тут – терся у только что затопленной печки, грел радикулитную спину.

– Может, мне кто-нибудь расскажет, что здесь произошло? – рассердилась Людмила Петровна. – Хватит переглядываться!

Все промолчали, и тогда Юрий, очевидно бывший за старшего, вздохнув, вывел ее на крылечко и поведал о событиях вчерашнего дня. Незнакомый то ли дед, то ли мужик, который звался Петром Борисовичем, вчера утром приехал из соседней деревни Сосновки. Сказал, что ушел от жены, достала его семейная жизнь. Попросился на постой. Мужик вроде хороший, непьющий, плотник. Самый контингент для интерната, о котором в окрестностях не слышал уже только ленивый. Надо сарай на зиму утеплять, баню до ума доводить. И вообще…

– Что – вообще? – уточнила Людмила Петровна, подозревая неладное. – Взяли – ладно, мне в вашем сарае места не жаль. Ты не крути, ты мне про стекло скажи. Он буйный, что ли, оказался? Батюшки…

– Да не он, – с трудом сдерживая смех, покачал головой Юрий. – Супруга его. Приехала вчера. И с автобуса прямиком к нам.

– Та-ак. Понятно… Значит, как летом с Веркой? Скандалить начала?

– Ну, сначала уговаривала его, Петра то есть. Мол, вернись, я все прощу. Он ни в какую. Даже на крылечко выходить отказывался. У нее, говорит, рука тяжелая. Да и я могу не сдержаться. Сцена получится некрасивая. В общем, боится он ее как черт ладана. Хотя еще неизвестно, кто в данном случае черт. – Юрий усмехнулся. – Он, видите ли, сбежал утром потихоньку. Да, дурак, записку оставил: прости, дорогая, уезжаю в Большой Шишим, поживу там в интернате у Мумриковой Людмилы Петровны, она специально открыла для таких, как я, от жизни потерпевших. Вот она и явилась требовать возвращения блудного мужа. Мы не вернули, есть же, в конце концов, мужская солидарность. – Юрий едва сдерживал смех, вспоминая вчерашние события. – Сказали, что с Дона выдачи нет. А она постояла, схватила камень – и хрясь в окно! Только стекло звякнуло. Ну, покричала еще, а тут – окраина, слушателей, кроме нас да деда Семена, нет. Она и ушла.

– Хорошенькое дело! – возмутилась Людмила Петровна. – А меня кто-нибудь спросил?

– Так мы же не знали! – развел руками Юрий. – Да ладно, обойдется. Стекло вставили. Не будет же она каждый день ездить. Сосновка отсюда далеко. А человек имеет право на личную неприкосновенность. Она же Петра точно убьет, если мы его выдадим.

Людмила Петровна подозрительно посмотрела на него, но он вроде не издевался, говорил серьезно. И махнула рукой – и без этого… как его… Петра Борисовича дел полно. И правда, хорошо, что плотник. Днем приехал автобус с экскурсантами, пошла привычная круговерть, и история с разбитым оконным стеклом позабылась бы, но у противной стороны имелось свое видение ситуации и стратегические планы. Как выяснилось позднее, супруга беглого Петра Борисовича, привыкшая за собой оставлять последнее слово, сориентировалась на местности, провела консультации с местными кумушками и попросилась на ночлег к Верке, как тоже потерпевшей от захватнической политики бизнесвумен Мумриковой. Верка не отказала гостье. За вечер дамы выпили по литру чая и по рюмочке, вспомнили нанесенные обиды и нашли общий язык. Постановили: посягнувшую на чужое Людку Мумрикову надо наказать по всей строгости, чтобы неповадно было, свое отобрать и вернуть на положенное место.

Людмиле Петровне в тот день повезло, хотя сам человек и не всегда это понимает: в связи с Веркиной занятостью на службе (а работала она официанткой в кафе) наступательную операцию пришлось отложить до наступления вечера. То есть до того времени, когда ничего не подозревающие экскурсанты, усталые и довольные, погрузились в автобус и покинули театр грядущих военных действий. А иначе могла бы Людмила Петровна и лицензии лишиться в связи с излишней интерактивностью музея деревенского быта.

Утром, еще до экскурсии, она ходила навестить мать, и даже успела немного поссориться с ней, и настоение себе испортила. Дело в том, что матери, как обычно, еще вчера в подробностях доложили о новом жильце и о том, что его навещала разгневанная супруга.

– И откуда только они узнают, я прямо поражаюсь! Там же глухая окраина, вот помри там кто – неделю не найдут и не спохватятся. А если что не так, то через пять минут все всё знают. И уже тебе доложить успели. Ну не заразы ли?

– Ты на людей не неси, Людмила, – не стала отвлекаться на обсуждение деревенских сплетниц Евдокия Кондратьевна. – Ты сама-то что делаешь?

– Что я делаю? – удивилась она. – Откуда их только черт приносит на мою голову, мужиков этих непутевых? Они мне даром не нужны, одни проблемы от них. Что от Саньки, что от этого. И ведь немолоденький вроде, с виду лет шестьдесят, если не больше.

– Седина в голову – бес в ребро, – кивнула мать. – А ты потакаешь. Дела семейные, пусть сами разбираются. Чужому человеку тут встревать негоже. Я ведь знаю, почему у тебя ворота цветами расписаны. И вся деревня знает. Не срамись, Людмила, на все село. И меня не срами. Скажи этим своим: вот вам бог, а вот порог, идите, откуда пришли. Без них справишься.

– Нет, мама, не справлюсь, – возразила Людмила Петровна. – Ты же знаешь: и огород на них, и баня, и за домом смотрят, и по хозяйству все. Санька, конечно, мужик несерьезный, кто спорит. Но за лето всю проводку в доме поменял, электричество наладил. И пить у нас перестал! Без Володи как бы я людей кормила? Юра такое придумывает, что я бы в жизнь не догадалась, и за порядком следит. Денис…

– Да что ты мне рассказываешь! – возмутилась мать. – Насобирала отовсюду чужих мужиков и рада! Уголовников! Я тебе говорю: гони их в шею и не позорься. Мне помирать скоро, а тебе здесь жить. Что люди скажут?

– А что скажут? На каждый роток не накинешь платок. Есть такие, что никогда ничего хорошего все равно не скажут, хоть ты в лепешку расшибись. – Людмила Петровна старалась быть сдержанной, но чувствовала, что заводится. – А кто-нибудь, может, вспомнит, что я помогла людям в трудный момент. Ты сама мне говорила, что надо о людях думать, не о себе. Кто-то толкнет, а кто-то и поможет. Я запомнила, мама. Мне помогали и Анфиса Романовна, и Иван, и другие. Теперь я помогу. Если всех слушать, то лучше сразу лечь и помереть, тогда про тебя никто худого слова не скажет. Хотя и то вряд ли.