Он еще на несколько дюймов перекрыл проем между дверью и косяком.
— Послушай… я завтра позвоню тебе… сходим в кино или еще куда-нибудь.
— То есть ты меня не приглашаешь к себе? Я три дня искала твое логово, и мне даже чашки кофе не полагается в виде вознаграждения?
— Ник…
Она попыталась заглянуть внутрь, но он полностью перекрыл проем.
Он не видел ее с прошлого четверга, когда они поссорились, и ему жутко не хватало ее. Но он не мог пригласить ее к себе… только не сейчас.
— Что там у тебя, солдат? Что ты прячешь?
— Ничего я не прячу.
— Отлично. В таком случае я хочу кофе. — Она толкнула дверь, но она не сдвинулась ни на дюйм, припертая солидным весом его тела. — Послушай, солдат, у тебя что, там другая баба? В этом все дело?
— Ники, у меня была тяжелая ночь.
— Ну да, конечно. С кем?
— Да брось ты, Ник. Завтра мы с тобой увидимся.
— У тебя тут грязный, мерзкий район. Я рисковала головой, добираясь до тебя, и в такое время одна я никуда не пойду.
— Я спущусь с тобой и поймаю тебе такси.
Она раздраженно замотала головой:
— А я войду внутрь. Я хочу увидеть, кого ты сюда привел. Она такая же хорошенькая, как и я? Или красивее?
— Я найду тебе такси.
— Не хочу я такси. Я хочу войти. Сколько раз ты звонил мне за последние несколько дней? Десять? Двадцать? Тридцать? Сколько тонн цветов ты мне прислал? Я все это поняла, как твое желание увидеться со мной. И ты сию же секунду пустишь меня в эту дверь, или ты меня больше никогда не увидишь. Договорились?
Загнанный в угол, Ганн смягчился и отступил в сторону, неохотно махнув рукой — заходи, любуйся.
Миновав электрический счетчик, она оказалась на маленькой кухоньке со старым мягким стулом. Среди прочей обстановки в ней были еще кушетка, пара потрепанных кресел, тряпичный коврик и грязные сетчатые занавеси. Не было и следа присутствия женщины. Слепой телевизор, проигрыватель с диском Вивальди, мягко мерцал экран ноутбука, и стоял застарелый запах готовки.
Прикрыв за собой дверь, она с неподдельным изумлением уставилась на него:
— И ты здесь живешь?
— Хочешь кофе или выпить? Вина? Виски?
— Я бы предпочла стакан вина.
— Красного или белого?
— Не важно. Значит, это твой дом, солдат? — Ее первоначальное удивление быстро перешло в жалость. Привлеченная гулом и грохотом внизу, она подошла к окну и всего в нескольких ярдах внизу увидела огни уходящего трамвая.
— Послушай, я вовсе не собираюсь провести тут остаток жизни. А где, по-твоему, я жил — во дворце? — Он ввинтил штопор в пробку бутылки.
— Так вот почему ты никогда не приводил меня к себе? Ты рассказывал, что у тебя большой дом с бассейном.
— А ты мне говорила, что материальная сторона не имеет для тебя значения.
— И в самом деле не имеет.
Пробка с хлопком вылетела из горлышка.
— У меня в самом деле есть большой дом с бассейном. Живет в нем Сука с детьми. Дом заложен, и продать я его не могу, потому что нет покупателей вокруг, а меня до нитки обобрало Агентство по защите детей. — Из шкафчика над кроватью он вынул два бокала.
Она просматривала книги на самодельной полке. «Энциклопедия духовной науки». «Заклинатель». «Сокровища волшебства и черной магии». «За оккультным миром». «Тропа левой руки». «Маг». «Золотой сук». «Книга священной магии Абра = Мелин». «Ключи Эноха». «Сатанинская Библия».
— А я и не знала, что ты интересуешься оккультизмом.
Пожав плечами, он протянул ей стакан.
— На самом деле он меня не интересует, сам не знаю, почему держу их. Когда я служил в Штабе правительственных служб связи, мы отслеживали основные оккультные группы.
Листая страницы тома, озаглавленного «Искусство заклинаний, чар и ворожбы», и восхищаясь его содержанием, Никки не успела заметить легкую тень в его глазах, когда он выдал ей эту полуправду.
— Интересно, смогу ли я найти тут заклинание, которое сделает тебя пунктуальным? — поинтересовалась она. — Или сексуальным… нет, это может стать опасным, ты и так уже достаточно сексуален. — Она отпила глоток вина и поцеловала его. — Давай пойдем в постельку. Ты не был во мне уже четыре дня, и я схожу с ума от воздержания.
Он с силой обнял ее, вдыхая запах ее волос и кожи. Никки из-за его плеча взглянула на экран компьютера, который располагался в нескольких дюймах от ее лица. На нем был длинный список имен с какими-то странными черными символами рядом с каждым из них.
Она прочла несколько: Коннор Моллой, Монтана Баннерман, Чарльз Роули, Губерт Уэнтуорт. После чего внимательнее присмотрелась к символам.
— Это что, рождественские елочки? — пробормотала она.
— Что?
— На экране.
Он дернулся, словно в него попала молния, высвободился из ее объятий, повернулся к компьютеру, торопливо затемнил экран и выключил ноутбук.
— Это твой список гостей на Рождество? — насмешливо спросила она. — Коннор Моллой, Монтана Баннерман, Чарльз Роули, Губерт Как-его-там. Надеюсь, что и я там где-то…
Ганн попытался отшутиться:
— Ага, можешь не сомневаться.
— Коннор Моллой, Монтана Баннерман… до чего забавное имя. Она что, американка? Или кто-то из твоих подружек?
— Да нет, ничего подобного… Как ты только запомнила все эти имена… вот уж не знал, что у тебя фотографическая память.
— Ты же на самом деле не думаешь, что я провела три дня, выслеживая тебя? Я увидела этот адрес несколько недель назад на счете за телефон в твоем кармане и запомнила его. — Она кокетливо улыбнулась. — Есть много других вещей, которых я о тебе не знаю. — Она еще раз поцеловала его. — В постель!
77
Понедельник, 28 ноября 1994 года
С утренней почтой Монти пришел толстый конверт с наклейкой службы доставки «Федерал экспресс» и печатным текстом: «Вашингтонский симпозиум по медицинской генетике. 9-12 декабря 1994. Путевые документы. Срочно».
Содержание включало в себя сопроводительное письмо от организаторов, подтверждающее, что ее отец должен получить тысячу долларов гонорара за выступление на пленарном заседании, а также приглашение им обоим на прием в Белом доме, который состоится в четверг вечером. Также в конверте были два билета в экономическом классе из Лондона в Вашингтон и обратно, заказ номеров в гостинице и программа симпозиума.
Дик Баннерман не скрывал, что доволен приглашением дочери на ланч, который последовал сразу же после его прилета из Шотландии. Она заказала столик в «Оранжерее». Это был симпатичный ресторан довольно далеко от здания Бендикс, и она знала, что там они смогут спокойно побеседовать.