Жизненная сила - читать онлайн книгу. Автор: Фэй Уэлдон cтр.№ 22

— Ты спятила, — ужаснулась Розали. — Чем скорее ты бросишь работу в «Аккорд риэлтерс», тем лучше.

Писатель подобен Богу. Если бы так! Я не отказалась бы стать Богом. Я бесшумно выбралась из постели, когда Эд уснул, и продолжила писать. Готовые листы я свернула и сунула в сумочку. Не хочу, чтобы Эд узнал, что я пишу автобиографию. Разумеется, он пожелает прочесть ее. И конечно, это мне ни к чему. К писательницам-женам относятся иначе, чем к писательницам, работающим в конторах на полставки.

В пригородах часто возникают и распадаются компании молодоженов и супругов с небольшим стажем. Они появляются в жизни друг друга и покидают ее, входят в дома и выходят из них, держатся бодро и довольно, демонстрируют, что наконец-то покинули родительский дом и очутились в обществе, во всех отношениях превосходящем круг общения их родителей. Мама, папа, вы только посмотрите! Полюбуйтесь на меня! Это свидетели моей жизни! Люди, которые воспринимают меня всерьез, как и вы, достаточно близкие, чтобы тревожиться о моей заболевшей кошке, но вместе с тем далекие, чтобы судить о работе, которую мне посчастливилось или нр посчастливилось получить. А вы, родители, только и знаете, что читать нотации. Вы думали, мне достался всего лишь муж, но как видите, передо мной открылась новая жизнь, новый прекрасный мир…

Компании служат наковальней, на которой оттачиваются навыки поведения в обществе и уточняются политические убеждения; вылетающие из-под молота искры разногласий быстро гаснут. В компании ты узнаешь, как принято себя вести, как правильно рассадить гостей за столом, чего ждать от детей, как положить конец надоедливым звонкам, как приготовить coq au vin [2] , как избежать немыслимого сочетания шоколадного мусса с тушеным мясом, как выкрутиться, если тебя застали в разгар вечеринки в чужой спальне, с чужим мужем. В компании редко приглашают неженатых и незамужних: они остаются желанными гостями до тех пор, пока помнят свое место и не стремятся выдвинуться на первый план. При всем уважении к Мэрион.

Беда в том, что в компаниях возникают не только социальные, но и эротические узы. Достаточно подслушанного разговора по телефону, подмеченного взгляда, нарастающего напряжения — и компании как не бывало. Кто что-то знал, но промолчал, кто ничего не знал, но не сумел удержать язык за зубами. Предательство больно ранит, доверие теряется в мгновение ока, разрыва не избежать. Если ты дружишь с одним человеком, то не имеешь права дружить с его недругом — это уж слишком.

Компания, формальным центром которой на время стали супруги Бек, распалась сама по себе — внезапно, но без скандала, просто Анита вытеснила Джослин. Когда мы переехали из Ричмонда, где остались Лесли и Анита, то снова начали встречаться, пока однажды я не застала Сьюзен в постели с Эдом, они лежали на покрывале. Эд уверял, что это нелепая случайность, и я поверила ему, точнее, мне пришлось поверить: мы прожили вместе слишком долго, были слишком добры друг к другу, чтобы дать волю подозрениям и всему, к чему они могут привести. Но в то же время наша компания перестала собираться за ужином: то ли продукты подорожали, то ли все мы слишком устали, а может, нас не обошли стороной модные в восьмидесятых диеты. Клетчатка, пониженное содержание жиров и отказ от алкоголя отнюдь не способствовали застольям. Мы ощутили потерю, но она была не настолько велика, чтобы спохватиться и вновь разослать приглашения.

Нельзя требовать от писательницы-жены большего — ее давно клонит в сон. Отрывок был записан на дискету в директорию «Пробелы», где хранилась и автобиография.

Тем вечером, когда я вернулась от Розали, Эд уже лежал в постели. Мне пришло в голову разбудить его и рассказать о том, что однажды произошло между мной и Лесли Беком, а также между мной и Винни, и таким образом вновь очутиться в центре внимания. (Помните Винни? Это врач, муж Сьюзен — полный, энергичный, деятельный врач, так не похожий на Эда.) После этого я смогу со спокойной совестью обо всем поведать Розали, не боясь, что она проболтается, потому что кому какое дело, кроме Эда? Или Лесли?

Но я сразу поняла, что ни в чем не признаюсь. Я по-прежнему стараюсь, чтобы в мире все шло правильно, а не кое-как. Если вы похожи на меня, значит, и вы явились в этот мир с изрядным запасом амбиций. Вы молотили по воздуху красными пухленькими младенческими ручками и ножками и призывали окружающих к порядку. Вы плакали, выражали протест, мурлыкали от удовольствия, озабоченные соображениями не столько голода, жажды, боли и удовольствия, сколько справедливости и несправедливости. На меня неизменно производит впечатление праведное негодование младенцев. Мы рождаемся в уверенности, что все должно быть в порядке, и злимся и теряемся, обнаруживая, что жестоко ошиблись. И сдаемся слишком быстро.

«Ты была плаксой, — часто повторяла моя мать. — Ты родилась первой, хныкала днем и ночью и чуть было не отбила у меня желание иметь других детей. Но к шести-семи годам ты изменилась и превратилась в настоящую маленькую помощницу».

Ну что ж, спасибо тебе, мама. Ты укачала меня, убаюкала и заставила примириться с миром. Но и тобой мне пришлось делиться: ты населила мой мир другими жадными детскими ротиками — как больно рвать себя на части, смиряться и становиться послушной девочкой! Я сдалась, научилась выдерживать экзамены, чистить обувь, переводить через дорогу младших братьев и сестер, вместо того чтобы толкать их под машины, поступила в колледж, ужаснулась своей безмозглости, чудом избежав изнасилования со стороны шофера грузовика, и бросилась в объятия милого Эда, вполне приемлемого, хоть и бедного жениха для меня, двадцатилетней.

На свадьбу съехалась вся родня, все радовались и завидовали моим родителям, которым я никогда не доставляла хлопот.

«А если и доставляла, то лишь в первые пять лет», — уточняла мама, и, похоже, она была разочарована тем, что я не сдержала обещание стать буйным, непослушным ребенком, с которым неприятностей не оберешься. Можно дожить до моих лет и по-прежнему ничего не знать о себе.

Эд уже успел получить первую ученую степень к тому времени, как я очутилась на полпути к тому же диплому бакалавра английского языка, поэтому мне хватило ума забыть про колледж, уехать с ним на юг и окончить курсы секретарей — весьма практичное решение для молодой замужней женщины. И вот теперь я тружусь на полставки в «Аккорд риэлтерс» или буду трудиться где-нибудь еще, где найдется работа; у большого мира свои реалии.

Видимо, вы уже догадались, к чему я клоню: я подыскиваю убедительное оправдание своему роману с Лесли Беком. По-моему, я просто обязана оправдаться. У Розали не было детей, замужем она пробыла недостаточно долго, чтобы уверенно причислять себя к кругу матерей и жен, понимать, что эти роли одинаковы для всех женщин и что, тайно совокупляясь с чужими мужьями, мы не только повышаем свою самооценку и привносим пикантность в рутинную жизнь, но и унижаем себя. Розали можно простить: о подобных осложнениях она не подозревала. Это как раз тот случай, когда незнание освобождает от ответственности.

Но я, Нора, прекрасно понимала, что делаю. В свою защиту могу сказать только одно: послушайте, я способна на большее, чем быть просто доброй женой добряку Эду; другими словами, я наступаю на горло своей песне, не реализую собственный потенциал, и это мучительно, я не хочу умереть вот так.