Белая ведьма, черные чары - читать онлайн книгу. Автор: Ким Харрисон cтр.№ 85

Маршал рассмеялся, потом внимательней всмотрелся в текст, где описывалось, как делать пузыри, держащиеся до восхода солнца, и мне стало приятно, что не все проклятия тут плохие. Конечно, можно такие пузыри организовать в чужих легких для удушения, но ведь можно и просто поразвлечь детишек.

— Спасибо тебе, что поехал со мной к маме, — сказала я тихо, глядя на него, а не на проклятия, которые он перелистывал. — Не думаю, что я высидела бы целый вечер, выслушивая рассказы о том, какая прелесть Синди, как она хорошо то делает и это делает, и неизбежный вопрос после каждого: «А когда же ты, Рэйчел, заведешь себе постоянного бойфренда?»

— Матери все такие, — ответил он рассеянно. — Она просто хочет тебе счастья.

— У меня оно и так есть, — буркнула я, и Маршал усмехнулся, пытаясь, кажется, запомнить проклятие для превращения воды в вино. Для дружеских попоек незаменимо, но пробудить это проклятие Маршал не мог бы — нет у него в крови нужных ферментов. Я вот могу.

Вздохнув, я переложила книгу совсем к нему на колени и вытащила другую. Было холодно, но я не хотела спускаться, рискуя разбудить пять десятков пикси. Может, я завидую, что у Робби все есть? И притом так легко ему досталось?

— А знаешь, — сказал Маршал, не отрывая взгляда от книги, где искал для меня проклятие, — мы же не обязаны сохранять все как есть. Ну, в смысле у нас с тобой.

Я замерла. Маршал, наверное, ощутил это, потому что мы соприкасались плечами. Я ничего не сказала, и он, ободренный отсутствием негативной реакции, добавил:

— Я в том смысле, что в октябре я не был готов впустить кого-то нового в свою жизнь, а сейчас…

Я затаила дыхание, и Маршал резко оборвал речь.

— О’кей, — сказал он, отодвигаясь чуть-чуть. — Извини и считай, что я этого не говорил. Сам виноват, совершенно не понимаю языка жестов.

Сам виноват? Когда я последний раз от кого-нибудь это слышала? Но оставить его слова без ответа было проще сказать, чем сделать, тем более что я сама то и дело говорю себе «сама виновата» в минуты самоугрызений. И потому я, облизав губы, сказала:

— Мне с тобой было весело эти два месяца.

— Все путем, Рэйчел, — перебил он, еще отодвигаясь по длинному диванчику. — Считай, что я ничего не говорил. Слушай, я, наверное, пойду сейчас.

Пульс у меня забился сильнее.

— Я тебя не прошу уходить. Я говорю, что мне с тобой было весело. У меня была тогда душевная рана, она еще и осталась, но я много смеялась с тобой, и ты мне нравишься. — Он посмотрел на меня, слегка раскрасневшись, и в карих глазах появилась какая-то беззащитность, которой раньше не было. А мне вспомнилось, как я сижу на полу в кухне, и некому меня поднять. Испугавшись, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я тоже об этом думала.

Маршал выдохнул, будто узел развязался у него внутри.

— Когда ты была в больнице, — быстро сказал он, — помоги мне бог, но я вдруг увидел, как мы прожили эти два месяца, и почему-то сердце защемило.

— А мне там было не до лирических воспоминаний, — заметила я саркастически.

— А потом мне Дженкс сказал, что ты упала у себя на кухне, — добавил он с взволнованной искренностью. — Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, и с тобой были Айви и Дженкс…

— Линия прорвалась сквозь ауру, — объяснила я, — и это было больно.

Снова почему-то всплыло чувство зависти, с которым я слушала, как Робби расхваливает Синди и чуть не светится. Почему у меня не получается ничего постоянного?

Маршал подвинулся взять меня за руку — места между нами было многовато.

— И ты мне нравишься, Рэйчел, — сказал он, почти пугая меня. — Не потому что у тебя красивые ноги и ты заразительно смеешься, или заводишься когда в кино погоня, или не жалеешь времени, чтобы снять с дерева щенка.

— Вот дело было, правда?

Он сильнее стиснул мне пальцы, и я опустила взгляд.

— Дженкс сказал, что тебе одиноко, и потому ты можешь выкинуть какую-нибудь глупость, пытаясь спасти этого призрака.

Вот тут я отбросила легкомысленный тон.

— Я не одинока.

Может быть, Миа права, но я не хочу, чтобы она была права. И даже если так, я вполне могу жить самостоятельно. В конце концов, всю жизнь я так делала, и получалось. Но я не хотела этого. Я вздрогнула — то ли от холода, то ли от нашего разговора, и Маршал нахмурился.

— Я не хочу ломать то, что у нас есть, — сказал он, и голос прозвучал тихо даже в абсолютной тишине зимнего дня. Он медленно придвинулся ближе, а я сняла книгу с колен, положила на пол и прильнула к его боку, анализируя это ощущение, хотя сама была скована и неуверенна. Ощущение было приятное, и это меня тревожило. — Может быть, нам хватит и просто дружбы, — продолжал он, будто и вправду обдумывал такую возможность. — У меня никогда ни с одной женщиной не было таких хороших отношений, как с тобой, и я достаточно умен, и достаточно стар, и достаточно устал, чтобы оставить все как есть.

— И я тоже, — ответила я, почти разочарованная.

Не надо было мне прислоняться к нему, подталкивать его к дальнейшему. Я опасна для всех, кто мне дорог, но вервольфы отдалились, и вампиры тоже. Лучше я буду думать, что это из-за Ала. Не хочу, чтобы Дженкс оказался прав — что я гоняюсь за недостижимым в качестве предлога, чтобы сохранять одиночество. Вот сейчас у меня потрясающие отношения с Маршалом, и то, что они не физические, не делает их ни на йоту менее реальными. Или все же делает? Я хочу, чтобы кто-то мне был дорог, хочу кого-то любить и не хочу этого бояться. Не хочу, чтобы Миа победила.

— Понимаешь, Маршал, я все еще не знаю, готова ли я уже к новым отношениям. — Протянув руку, я коснулась коротких волос у него за ухом, и сердце у меня застучало. Я так долго себя уговаривала, что он для меня неприкосновенен, что это легкое движение показалось почти эротическим. Он не шевельнулся, и моя рука пошла медленно вниз, пока пальцы не коснулись воротника, на волосок от его кожи. Ощущение усиливалось, и я снова посмотрела ему в глаза. — Но я была бы рада это проверить. Если ты…

Он накрыл ладонью мою руку у себя на плече — не останавливая ее, а обещая больше. Его свободная рука опустилась ниже, осторожно перейдя невидимую границу моей зашиты и вернувшись обратно — это был ответ. Последние два месяца мы оба держали дистанцию, и это простое движение оказалось вдруг перенасыщено эмоциями.

Маршал взял меня за подбородок, поворачивая лицом к себе, и я с готовностью подчинилась. Пальцы на моей щеке ощущались очень теплыми, а он смотрел мне в глаза, взвешивая мои слова и свои тревоги. Меня чуть трясло от холода.

— Ты уверена? — спросил он. — Я в том смысле, что потом нельзя будет сделать как было.

Он уже видел, как запутана моя жизнь, и не ушел. И какая разница, будет это вечно или нет, если прямо сейчас это меня успокоит?