— Что ты здесь делаешь? — спросил он и перевел
взгляд на мальчика. — Кто с тобой?
Лицо Тедди напоминало лицо Андре, и в то же время он был
совершенно другой, в нем было что-то от ангела, такого сразу хотелось целовать,
а если взглянуть на его лицо, нельзя сдержать улыбку.
— Это Тедди, — тихо произнесла она. Ее голос все
еще дрожал.
— Какой Тедди? — допытывался он, и голос его
звучал обвиняюще. Мариэлле показалось, что он не совсем еще протрезвел.
— Это Тедди Паттерсон. — Она наконец выпрямилась и
посмотрела ему прямо в глаза. Нет, он ничего ей не сделает, не заставит ее
опять почувствовать себя виноватой, не разрушит ее жизнь… Или разрушит? —
Мой сын.
Тедди вцепился ей в руку. Он не понимал, кто этот человек. И
на лице у него какие-то рубцы.
— Вчера ты мне этого не сказала. Ты рассказала только
про Малкольма.
Он буравил ее глазами, на него было жутко смотреть, но она
выдержала его взгляд. Она смелая, хотя Малкольм этого и не знает. Чарльз же
всегда знал.
— Я подумала, что там об этом не стоило говорить.
— Почему? — Он опять обвинял ее. Он
сердился. — Почему ты мне не сказала?
Она знала, каков он в гневе. Девять лет назад вот такой же
его гнев едва не погубил ее.
— Я решила, что тебе будет больно узнать об этом.
— А сейчас?
Глаза его горели яростью. Их лица почти касались друг друга.
Перепуганный Тедди готов был вот-вот закричать. Если бы он только мог защитить
маму!
— А теперь уже мне не больно? — продолжал он,
повышая голос. В самом деле, он был сильно пьян. Но она спокойна, она полностью
владеет собой. С ней Тедди, и она не позволит Чарльзу причинить им с Тедди
вред. Не имеет значения, что случилось тогда. Теперь она не боится его. Она ему
не позволит.
— Я думаю, не стоит сейчас это обсуждать. Выговорив эти
слова, она прижала Тедди к себе и погладила его по лицу, чтобы он не боялся. Но
Чарльза рассердил и этот жест. Он все еще смотрел так, как будто ему хотелось
немедленно броситься в атаку. Она смотрела на него, и у нее дрожали колени.
Чарльз явно терял самообладание.
— Почему у тебя ребенок? — почти заорал он, а она
постаралась не вздрогнуть, чтобы Тедди не испугался снова. — А что есть у
меня?
— Не знаю… Испанская война… Твои убеждения… Друзья… Ты
писатель… Даже если у тебя нет ничего другого… Ты сделал свой выбор…
Ей очень не хотелось говорить при Тедди, но в то же время
страшно было повернуться и уйти, оставив Чарльза в такой ярости. Она сжала руку
сына, желая вселить в него мужество.
— Выбор сделала ты семь лет назад, когда ушла от
меня, — выпалил Чарльз. — Выбор за меня сделала ты. У нас могли быть
еще дети.
— Нам надо идти… — Она уже почти плакала, а Тедди
недоуменно смотрел на них обоих. Вдруг она снова заговорила, теперь уже гораздо
мягче:
— Ну как бы мы жили с тобой? Ты ненавидел меня, и ты
был прав, я себя сама ненавидела… Наверное, я никогда не смогу себе простить…
Чарльз, я не могла этого вынести. Я не могла бы смотреть тебе в глаза, зная,
что ты думаешь обо мне.
Семь лет назад, еще в Европе, она говорила ему то же самое.
— Я говорил тебе, что хочу, чтобы ты вернулась, —
упрямо пробормотал он.
— Тогда было уже поздно. — Она перевела дыхание и смахнула
слезы с глаз, на секунду выпустив руку Тедди. — По-моему, ты обвинял бы
меня всю жизнь, как я сама себя обвиняю.
Она все еще любила его, но после всего случившегося была не
в состоянии с ним оставаться.
Чарльз опять посмотрел вниз, на Тедди, как будто никак не
мог поверить в его существование. Очень красивый ребенок, может быть, даже
красивей, чем Андре. Потом Чарльз перевел взгляд на Мариэллу. Ему хотелось
сделать ей больно.
— Ты этого не заслужила, — громко выговорил он,
борясь с постыдным желанием ударить ее. Почему она снова вышла замуж? Почему
родила этого ребенка? Боже, да почему она ушла от него? Оба они знали ответы на
эти вопросы. — Ты не заслужила его, — кивнул он на Тедди. Мариэлла
помнила эту жестокость, сейчас снова зазвучавшую в его голосе. Он умел быть
жестоким. Увы, это оборотная сторона его страстной любви. Его жестокость много
Лет назад едва не уничтожила ее.
— Наверное, ты прав.
— Тебе не надо было уходить.
— У меня не было выбора. Если бы я осталась с тобой, ты
бы убил меня.
Он знал, что это тоже правда. Оба они понимали, что на
какое-то время потеряли рассудок. Она — когда пыталась покончить с собой, он —
в тот вечер, когда узнал, что случилось непоправимое. Но правда и то, что оба
глубоко страдали.
— Может быть, нам всем лучше было умереть тогда.
В его глазах стояли слезы. Тедди прижимался к матери.
— Ты говоришь страшные вещи.
— Для тебя, наверное. У тебя теперь есть жизнь… Муж…
Ребенок…И за что тебе все это? Почему, черт тебя побери, когда я каждое утро
просыпаюсь, думая о нем… и о тебе… Я все время жалею, что не умер тогда, с ним
вместе. А ты о нем вспоминаешь? Ты его хоть помнишь? Или для тебя уже все
забыто? — Он говорил, а в ее глазах загоралась обида. Чарльз ничего не
знал о боли и страданиях, о том, что она сама перенесла за эти годы.
— Да как ты смеешь? Я помню об этом каждый день. Часа
не проходит, чтобы я не вспоминала о нем… Когда я закрываю глаза, передо мной
стоит его лицо… И твое… — Вот и прошлой ночью, когда она лежала без сна,
вспоминала и боролась с собой, заставляя себя не вспоминать, перед ней стояли
их лица. — Но его ничто не вернет, как бы мы ни мучили друг друга, его все
равно уже нет… Для него наступил покой… Нам тоже нужен теперь покой.
— Без тебя мне не видать покоя.
Он был зол на нее, но теперь он помолодел, и она смогла
улыбнуться ему, покачав головой. Хотя он старше ее, она в чем-то намного
взрослее. Он — все еще мальчишка, его жизнь застопорилась, он не вырос, не
залечил свои раны, он остался таким же, каким был, такие же творит глупости,
как и тогда, разыгрывает бездомного эмигранта, лезет в чужие войны. А может
быть, он подсознательно не хотел взрослеть.
— Глупо так говорить, Чарльз. Ты ведь даже не знаешь,
какая я теперь. Может быть, ты и тогда меня не знал. Может быть, все наши беды
могли бы умереть естественной смертью, — сказала она, поглядела на Тедди,
улыбнулась ему, обняла. — Тедди, это мой старый друг. Его зовут Чарльз,
иногда он странно себя ведет, но он хороший человек. Познакомься с ним.
Тедди отрицательно замотал головой и зарылся в складки ее
шубы. Чарльз и Мариэлла говорили при нем чересчур свободно, но ведь ему всего
четыре года, и многого он не запомнит. Их интонации, гнев, страсть обязательно
западут ему в душу, но вся история для него пока слишком сложна.