Достойный жених. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Викрам Сет cтр.№ 75

Многие считали, что Конгресс одержит техническую победу в предстоящих выборах, как это часто случается с большими бесформенными центристскими глыбами. Люди верили в победу ИНК, несмотря на то что в ее верхах царил полный разлад и политики толпами покидали Конгресс после заседания в Патне, а имя виднейшего партийца (университетского казначея, мутившего воду в Исполнительном совете, и по совместительству министра внутренних дел, любителя чуть что пускать в ход латхи) студенты давно смешали с грязью. Позиция студенческой партии Конгресса звучала так: «Дайте нам время. Мы партия независимости, партия Джавахарлала Неру, а не Л.Н.Агарвала. Пусть сейчас все не очень хорошо, со временем станет лучше, если вы по-прежнему будете нам доверять. А если вы поменяете коней, лучше точно не станет».

Однако большинство студентов не желало голосовать за статус-кво; уних еще не было ни жен, ни детей, ни работы, ни дохода – словом, ничего, что могло бы вынудить их поступиться волнующей нестабильностью. К тому же они не хотели доверять свое будущее тем, кто не проявил ни намека на компетентность в прошлом. Страна клянчила еду за рубежом. Плановая – а скорее, плохо спланированная или перепланированная – экономика переживала кризис за кризисом. Трудоустройство будущим выпускникам не светило.

Разочарованность и романтические идеи, витавшие в воздухе после провозглашения независимости, образовали весьма взрывоопасную смесь. Аргументы Конгресса были отвергнуты, и Социалистическая партия одержала победу на выборах. Состоявший в ней Рашид стал профоргом.

Малати Триведи, по ее собственному признанию «так себе социалистка», вступила в партию просто для удовольствия, ради интересных дискуссий, а еще потому что некоторые ее друзья (включая музыканта) были социалистами. Ни о какой политической карьере она не мечтала, но планировала принять участие в «победно-протестном» марше, который должен был состояться через неделю после выборов.

«Протестная» часть названия объяснялась тем, что Социалистическая партия – вместе с остальными партиями, желающими принять участие,– требовала повышения заработной платы учителям начальных школ. В стране больше десяти тысяч учителей младших классов, и какой позор, что они получают так мало – даже меньше, чем деревенские патвари! После ряда безуспешных попыток привлечь внимание к этой проблеме учителя устроили забастовку, и их поддержало несколько студенческих объединений, включая медиков и юристов. Начальное образование, полагали они, определяет не только будущий облик университета, но и моральные устои всего общества. Кроме того, эта повестка выступала отличным магнитом, к которому при желании можно было прилепить любую другую. Некоторым из вышеуказанных объединений хотелось поставить на уши весь Брахмпур, а не только университет; интересно, что одним из малых рассадников радикализма оказалась группа соблюдавших пурду девушек-мусульманок.

Министр внутренних дел Л.Н.Агарвал ясно дал понять, что мирные демонстранты – это одно дело, а воинствующее быдло – совсем другое. Он готов пресекать беспорядки любыми доступными средствами. Если придется гасить протест с помощью латхи, он отдаст соответствующий приказ.

Поскольку главный министр на несколько дней уехал в Дели, делегация из десяти студентов (включая Рашида) пришла на встречу с министром внутренних дел, временно исполнявшим обязанности С.С.Шармы. Они набились в кабинет Агарвала в Секретариате и в бесцеремонной манере начали предъявлять ему свои требования – в надежде не только вразумить министра, но и произвести впечатление друг на дружку. Они даже не попытались выказать ему уважение, которое полагалось выказывать старшим – особенно тем, кто (в отличие от них) перенес немало ударов, лишений и провел несколько лет в тюрьме, борясь за свободу страны. Он отказался выполнить требования студентов и велел обратиться к министру образования или напрямую к главному министру, когда тот вернется. Не смягчил он и своей позиции касательно грядущих протестов: порядок в городе будет восстановлен любой ценой.

–Может, вы и стрелять в нас будете, если мы примемся безобразничать?– возмутился Рашид.

–Я предпочел бы этого не делать,– ответил министр внутренних дел таким тоном, словно мысль эта не слишком ему претила,– но до крайних мер дело, конечно, не дойдет.– «Впрочем,– добавил он мысленно,– легислатура сейчас не работает, и некому будет дать мне за это нагоняй».

–Тогда чем вы лучше британцев?– в ярости продолжал Рашид, глядя в лицо человеку, разрешившему полицейским открыть стрельбу по протестующим в Чоуке, и, вероятно, видя в нем воплощение произвола и самоуправства властей.– Британцы тоже били нас дубинками и даже стреляли по нам, студентам, когда мы в рамках движения «Прочь из Индии» выходили с протестами на улицы Брахмпура – в Чоуке, Каптангандже…

Все члены делегации сердито загудели в ответ на эти речи.

–Да-да,– оборвал его министр внутренних дел.– Я в курсе. Я был свидетелем тех событий. А вам, молодой человек, было лет двенадцать, и вы в ту пору с тревогой осматривали свое лицо в зеркале в поисках первой щетины. Под «нами, студентами» вы, конечно, имеете в виду не себя, а своих предшественников, чью кровь, включая и мою, проливали тогда британцы. Нынче легко пролезть в люди – достаточно смазать себе путь чужой кровью. Что же касается движения «Прочь из Индии», то правительство в нашей стране теперь индийское, и я очень надеюсь, что вы не погоните нас прочь из родной страны.– Он коротко хохотнул.– Итак, если вы хотели сказать что-то дельное, говорите. В противном случае я попрошу вас на выход. Может, вам и не надо учиться, зато мне надо работать. Я прекрасно знаю, зачем вам этот марш. Зарплаты учителей начальной школы тут ни при чем. Вы последовательно нападаете на партию власти с целью подстрекательства и дестабилизации политической ситуации в стране.– Он презрительно отмахнулся.– Лучше возьмите в руки учебники. Советую вам это как друг, как казначей университета, как министр внутренних дел и исполняющий обязанности главного министра. Такой же совет дал бы вам и проректор. И ваши преподаватели. И родители.

–И Господь Бог,– добавил председатель студенческого профсоюза, который был атеистом.

–Вон отсюда,– спокойно проговорил Л.Н.Агарвал.

12.21

Однако вечером накануне марша в городе случилось нечто такое, что временно объединило враждующие стороны.

В «Манорме Толкис», кинотеатре на улице Набигандж, где уже несколько месяцев подряд крутили «Дидара»– причем всякий раз зал бывал полон или почти полон,– неожиданно разразился студенческий бунт.

Студентам Брахмпурского университета было запрещено посещать поздние вечерние и ночные киносеансы, но на данное правило никто не обращал внимания. В частности, студенты, поселившиеся в городе, а не в общежитии, нарушали его при любой возможности. «Дидар» пользовался огромной популярностью. Песни из кинофильма все давно разучили наизусть, причем они одинаково нравились и старикам, и молодежи. Доктор Кишен Чанд Сет и раджкумар Марха вполне могли рыдать под них в одном кинозале. Многие ходили на фильм по нескольку раз. У него был необычный – трагичный – финал, однако не настолько, чтобы зрителям после просмотра захотелось порвать экран или поджечь кинотеатр.