Железное золото - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Браун cтр.№ 168

–Мы обсудили этот вопрос между собой и пришли к соглашению. Хоть это и редко используется, Парки обладают правом выдвигать дополнительные обвинения против ответчика от имени государства. Нам не доставляет удовольствия озвучивать это, но мы, совет рыцарей-олимпийцев, обязаны выдвинуть против Ромула Раа обвинение в государственной измене.

Воцаряется смятение. Нобили вскакивают.

–Я не выдвигала этого обвинения!– неистовствует Дидона.

–Это не имеет значения,– говорит Гелиос.

–Это мой суд! Мои обвинения!

–В компетенцию Парок входит предъявление дополнительных обвинений. Тебе это известно. Теперь сядь.

–Диомед…

–Совет высказался, мать,– говорит Диомед. У него такой вид, будто он вот-вот потеряет сознание.– Тебе следует подчиниться.

Взбешенная Дидона садится, бросив полный ужаса взгляд на мужа. Наказание за измену – смерть.

Сидящие позади люди Ромула пребывают в священной ярости, сам Ромул выглядит совершенно бесстрастным и терпеливо ждет, пока Гелиос продолжит.

–Хоть Парки и могут выдвигать дополнительные обвинения, не в их власти предъявлять доказательства. Таким образом, нужно соблюсти простую формальность – она необходима разве что для занесения в протокол, чтобы не осталось затяжных обид, способных разъесть фундамент нашего доминиона, когда для нас наступит тяжелый час. Шанс поступила мудро и правильно, воззвав к своему праву. Давайте проясним ситуацию и двинемся дальше, как единый народ.– Он вздыхает и смотрит на Ромула.– Друг мой, мне неприятно оскорблять тебя, но положение обязывает.

–Да, конечно.

–Два простых вопроса, два простых ответа – и мы движемся дальше. Знал ли ты, что Дэрроу из Ликоса разрушил верфи, и сговорился ли ты с кем-то, чтобы скрыть это от остальных? Да или нет?

Лицо Ромула спокойно. Таким же оно было, когда он критически изучал свой клинок при нашей первой встрече. Он медленно встает и сходит со своего места, придерживая плащ единственной рукой, так, чтобы тот ровно стелился за ним. Он поднимает голову, смотрит на совет, потом на жену, но кажется, что взгляд его устремлен куда-то далеко за пределы этого зала.

–Ромул,– шепчет его жена, зная характер мужа.– Не на…

–Да,– говорит лорд окраины.– Я знал это, и я вступил в сговор.

Зал взрывается во второй раз. Кричат трибуны, кричит Дидона – кричат все, кроме людей Ромула и самого совета. Диомед сидит оглушенный. Серафина озирается вокруг, как потерявшаяся маленькая девочка.

–Он не это имел в виду!– шипит на совет Дидона.– Вовсе не это! Сотрите его ответ из записей и созовите новый суд по этому обвинению!

Гелиос ошеломлен не меньше ее.

–Я не могу этого сделать.

–Он наговаривает на себя!– выкрикивает Дидона.– Это ложь! У него не было доказательств. Предположения не в счет. Мы все видели запись. Могли быть догадки, но не доказательства. Доказана лишь его халатность. Диомед, скажи ему!

–Мама,– беспомощно говорит Диомед,– но он сам признался…

–К черту его признание, мальчишка! Он твой отец! Он, черт подери, Ромул Раа!

У меня сердце разрывается при виде того, как она беспомощно оглядывается по сторонам, словно утопающая, которой никто из нас не в силах помочь. Я и сам чувствую себя потерянным.

–Дидона,– произносит Ромул за ее спиной.– Пожалуйста…

Она поворачивается к мужу, все еще с намерением все отрицать, но потом, глядя ему в глаза, постепенно осознает, что пути назад нет, и ее начинает бить дрожь – я вижу это даже через разделяющие нас сорок метров. Ее жизнь, ее семья бесповоротно разрушены, и она знает, что это ее рук дело.

–Скажи им, что ты лжешь,– шепчет Дидона.– Скажи, что ты подозревал, но не знал.

–Но я знал,– говорит Ромул.– Я знал, потому что запись, за которой ты послала Серафину, сперва предложили мне.

–Что?

Ромул смотрит на совет так, словно уже расстался с этим миром.

–Ее предложили мне. Прислали несколько кадров. Я пригласил посредников на окраину – на встречу у Энцелада. Я полагался на свою репутацию человека чести в надежде заманить их туда. Подразумевалось, что они привезут оригинал записи. Я взял боевой «ястреб», убил их и сжег их корабль. Конечно же, как вы видели, сохранилась копия.

–Ты сделал это сам?– спрашивает Гелиос, глядя на Пандору.

–Я Ромул Раа.– Он печально улыбается.– Спроси себя, почему я так поступил. Почему откровенен сейчас, когда правда будет стоить мне жизни. Я старался жить достойно, насколько это под силу человеку. Но слишком долго хранил эту тайну. И как сказал бы мой отец, чего стоит честь без истины? Честь – это не то, что ты говоришь. Честь – это то, что ты делаешь.

Холодный камень застревает у меня в горле, когда я вижу, как разрывается сердце Серафины. Слезы текут по ее щекам.

–Мы живем по кодексу. Я нарушил этот кодекс, и никакие причины, даже обоснованные, не могут оправдать мой поступок. Пусть это послужит предупреждением вам всем. Я солгал, потому что знал: если мы увидим, что Король рабов сделал с верфями, нам не останется ничего иного, кроме как объявить мир недействительным и начать войну.

Я уверен, что война уничтожит нас. Всех нас – и окраину, и центр. Все, что цвета построили вместе. Все, что мы защищали. Наследие Сообщества пойдет прахом. Не потому, что наши руки слабы. Не потому, что наши командиры слабохарактерны. А потому, что мы сражаемся с религией, чей бог все еще жив.

Ныне он смертен. Он гнется под бременем правления, и нити союзов, заключенных между цветами, трещат. Но если мы пойдем на Марс или Луну, цвета объединятся. Они превратятся в прилив, и ныне смертный полководец снова станет их богом войны. И если он падет, встанет новый, и еще, и еще. Нас слишком мало. Мы слишком благородны. Мы проиграем эту войну так же неизбежно, как я теперь лишусь жизни.

Я призываю вас прочувствовать мою смерть. Пусть это будет последняя, а не первая жертва войны, которая забрала моего отца, мою дочь, моего сына, а теперь забирает и меня.

Серафина заливается слезами. Дидона опустила голову и обмякла. Во мне пробуждается собственное горе, отражение того горя, которое мне принесла гибель Кассия. Трагично видеть, как душа человека обрекает его на смерть, особенно когда эта душа так прекрасна, как у Ромула.

Гелиос встает. Его голос едва слышен:

–Ромул Раа, ты признан виновным в выдвинутых против тебя обвинениях. Стража, возьмите приговоренного и подготовьте его к возвращению в пыль.

На застывшей серной дюне, в окружении лордов окраины, Ромул прощается со своими детьми. Присутствуют одни лишь Раа. Я не знаю, почему позвали меня. В криле и скорсьюте, я смотрю из задних рядов, как Ромул наклоняется, чтобы прижаться лбом ко лбу юного Палерона. Ребенок плачет по своему отцу. Слезы застывают у него на щеках. Ромул переходит к Марию. Двое мужчин стоически прижимаются друг к другу лбами.