Мы знаем, что ты помнишь - читать онлайн книгу. Автор: Туве Альстердаль cтр.№ 31

Спотыкаясь, он вывалился наружу через дверь веранды, скатился вниз по узкой лесенке и упал, растянувшись на траве. Где-то разлетелось еще одно стекло. Огонь настигал его. Он кое-как преодолел крутой участок склона и поднялся на ноги, в одних носках – он нашел в доме несколько пар старых лыжных носков, которые пахли его отцом. Споткнулся о поваленное дерево и упал лицом вниз. Земля попала ему в глаза, забилась в рот, он сплюнул и заколотил себя по щекам, чтобы стряхнуть землю. Этот мерзкий вкус земли.

Он словно снова почувствовал ее тень на себе, когда она стояла над ним, загораживая собой дневной свет. Она была деревьями, тучами и небом, что низко висело над землей.

Придурок несчастный, да что ты о себе возомнил? Что я стану целовать такого, как ты? У тебя изо рта воняет, ты вообще зубы чистишь?

Он не готов, просто стоит там и пытается погладить ее между бедер. Его рука под ее платьем. Грудь, мягкая грудь, он до сих пор помнит, как держал одну из них в своих пальцах, ощущая ее мягкость. Она отпихивает его с такой силой, что он оказывается на земле, в грязи под зарослями крапивы. Он хватает ее, чтобы подняться, но у него в руках остается лишь ее кофточка, а она пинает его, снова и снова, и выкрикивает всякие обидные вещи, а он катается по земле, пытаясь увернуться от ударов, и закрывает голову руками. А потом она садится на него, и у нее в кулаке зажата горсть земли. Она отрывает одну руку от его лица и запихивает эту землю ему в рот. А потом хватает через подол стебель крапивы и стегает его по лицу. Вот, целуйся с ней, чертов урод.

Позади гудело пламя. Улоф услышал рев заводимых моторов и чьи-то крики. Надо было двигаться дальше, уходить отсюда. Лес трещал и шипел, словно кто-то гнался за ним. Деревья обступали его все теснее, все гуще, он уже больше не видел тропинки и бежал наугад.

Он никогда не умел ориентироваться в лесу. С какой стороны лепятся к стволам муравейники, с северной или южной, и как здесь вообще все называется. Он не понимал, почему у деревьев столько имен, а ведь есть еще мхи, лишайники и папоротники, которым тысяча лет,– кого это, черт возьми, волнует? Он больше не видел земли из-за всего того, что на ней росло и впивалось ему в ноги сквозь носки. Ели хлестали его по лицу, и останки мертвых деревьев кололи его своими ветками, словно копьями. От этого леса все ноги постоянно были в муравьиной кислоте, когда в детстве они собирали чернику, и все грибы казались ему на одно лицо и походили на какой-нибудь ядовитый. Коварный опасный лес, где под ногами в любой момент могла разверзнуться водопоглощающая трещина и начать засасывать человека под землю, пока тот окончательно не исчезнет, а это место не порастет мхом.

Однажды он видел такое в кино. Один бедолага полностью ушел под землю, ничего больше не было видно, но его голос продолжал доноситься сквозь плотный волокнистый слой мха.

В какой-то момент Улофу показалось, что между двух елей мелькнула тропинка, но едва там оказался, как она снова куда-то пропала, а он вляпался в дерьмо какого-то зверя – большая такая кучка, уж не медведь ли это? Он закружился на месте и увидел вокруг множество притаившихся тварей.

Жестокий смех Лины умолк. Она ушла. Только ее желтая кофточка осталась лежать на земле. Раны на теле Улофа зудят и горят огнем, их надо скорее промыть, чтобы не было заражения крови. Он сидит на камне и ждет, сколько хватит терпения, но когда дневной свет гаснет, появляются комары. В этом году от комаров просто спасу нет, а в этом лесу, как по заказу, полно молодой поросли и вода близко, все как они любят, эти чертяки. Не в силах больше терпеть их укусов, он одевается, надеясь, что ребят уже и след простыл и он с ними не столкнется. Лес здесь не такой густой и дремучий, как у деревни Мариеберг, но все равно сбивает его с толку и пытается обмануть. Куда ни глянь, лес повсюду выглядит одинаковым и в то же время разным, водит его кругами – стоит ему обрадоваться, что он нашел тропинку, как она снова возвращает его на прежнее место.

Шоссе почти не слышно, лишь изредка пронесется машина, и снова тишина. Он трет руки о штаны и видит, что одно колено разодрано.

Ветки трещали и ломались, куда бы он ни поставил ногу, как будто деревья в этом лесу росли как попало в разные стороны, вывороченные из земли, с торчащими вверх корнями, они били его по лицу, но он больше не чувствовал боли, не видел своих ног, с которых уже давно слетели носки, сейчас его больше волновали змеи и все то, что ползает и ютится на мертвых деревьях – однажды его отец разрубил одно такое дерево надвое и показал ему кишащее море гусениц и отвратительных букашек. Вот видишь, сказал он, так из мертвого рождается живое, таков природный круговорот.

Они никуда не делись и все так же стоят на дороге. Может, ждут его, а может, торчат просто так, от нечего делать, маются от скуки, повиснув на своих мопедах,– как бывает, когда ты уже вырос из детских игр, но еще не знаешь, что должно происходить дальше.

Они стоят там, тесно сомкнув головы, и в благоговейной тишине разглядывают какой-то журнал. Должно быть, снова один из порножурналов Рикена. Улофу же хочется только домой, но тут кто-то замечает его.

Ух ты, да это же маменькин сынок Улле! Это сколько же тебя не было. Мишку, что ли, встретил?

Деваться некуда. Он запихивает кофту под футболку и идет к ним, а что еще ему остается делать? Весь грязный, перепачканный в земле и с обожженным крапивой лицом.

Да вы только поглядите на него! Вы что, катались по земле? Ха-ха! А штаны-то, штаны – ты что, поимел ее, стоя на коленях? Вот ведь чертяка!

Он чувствует их одобрительные хлопки по спине. Видит их широко распахнутые глаза.

Вот черт, восклицает Рикен, а это что у тебя – следы от засосов?

И Улоф усмехается и горделиво расправляет плечи. Черт возьми, да он же почти самый высокий, а ведь младше их всех.

Да, выдавливает он и пытается вытереть землю вокруг рта, хотя от этого его лицо жжет еще сильнее.

Да, парни, она была классной. Лина, какой же она была классной.

Из-под ног резко ушла земля. Под ним ничего не было. Пустота. Улоф попытался за что-нибудь ухватиться, но под руку подвернулся только мощный корень, который под его весом оторвался, и он упал вперед, ударился лбом о что-то острое, что впилось ему возле глаза, и следом лес рухнул на него. Что-то тяжелое надавило ему на череп, и следом стало нечем дышать.

Остался только вкус земли во рту.

Черные рулонные шторы были опущены, и поэтому она не знала, что сейчас – утро или до сих пор ночь. Природа, казалось, пребывала в той же растерянности. Вечный немеркнущий свет вдали, и плотная тьма там, где лежала она.

Эйра нашарила на ночном столике мобильный, но сослепу смахнула его на пол, и теперь он лежал там, высвечивая на экране чье-то имя.

–Прости, что разбудил тебя.

Этот голос. Она еще не забыла, что он с ней вытворял.