Зеркала и галактики - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ворон cтр.№ 243

Я двинулся дальше, добрался до края глубокой ложбины. Здесь беглец опять не устоял на ногах, прокатился по склону до самого дна. Я спустился, посветил на палые листья, где остались следы колен и ладоней. Рядом на влажной земле виднелся отчетливый след ботинка. Узкая подошва, элегантный носок, не сношенный протектор под пяткой. Очень знакомый отпечаток. Вскарабкавшись на другой край ложбины, я посветил в заросли ели-ели, куда уходили следы.

– Том! Том-лисовин!

Сунув два пальца в рот, я посвистел, переполошив ночных мышаков на ветвях.

– Том! То-о-ом!

Сколько времени прошло, пока я хватился. Что его погнало в лес? Если так бежал всю дорогу, умчался на десяток миль. На большее лисовина вряд ли хватит – выдохнется. Держит на северо-запад. Меня пробрал внезапный холод. В восьми милях отсюда – болото. Маленькая, но опасная топь.

Я понесся вдогон.

Галлюцинации. Краккен в море. Что увидел наш лисовин? Что мчалось за ним через лес, гнало в топь? Где он?

Неожиданно я потерял след, остановился, тяжело дыша. Покружил, обшаривая лучом землю. Том резко отвернул в сторону? Или чуть-чуть отклонился, пробежал где-то рядом? Ничего не вижу. Придется возвращаться, смотреть в четыре глаза.

– То-о-ом! – заорал я, срывая голос.

В ответ послышалось хриплое, злое ворчание. Медведка. Я схватился за станнер. Судя по звуку, зверь был шагах в двадцати. Медведка ли это? Или меня тоже будут гонять по лесу, как Тома?

Со станнером наизготовку, я повел фонариком, вглядываясь в просветы между деревьями. Какие там просветы – провалы во тьму, где теряется луч. Вижу голые прутья молодой олихи, густые ветви ели-ели, упавшее дерево с вывороченными корнями – пласт земли образует наклонную стену. А вот и медведка: громадная бурая туша. Неповоротлива с виду, но быстра в беге и беспощадна. Крошечные глазки отсвечивали красным, широкие ноздри раздулись, вывернулись наружу розовой кожицей. На черной губе алела кровь, и шерсть на нижней челюсти тоже пропиталась кровью. Похоже, медведка только что кого-то растерзала. Заворчав, она двинулась на меня. Победив человека раз, медведка будет охотиться на людей до конца жизни…

Я даванул на спуск. Зверь еще переступал по земле, но лапы начали подгибаться. Медведка рявкнула, обмякла, повалилась наземь – а я все садил и садил в нее парализующими импульсами.

Кончено. Если это настоящий зверь, он мертв. Наверняка настоящий: ведь призрачный краккен мгновенно исчез, когда капитан Смоллет выстрелил в него из лучемета.

Я постоял, вслушиваясь. Ночной лес потрясенно молчал, лишь вдалеке глухо стонала ядовитая летяга, да поскрипывало умирающее дерево. Я осторожно приблизился к медведке.

Кровь на морде была совсем свежей. Еще даже не запеклась.

– Том, – невольно прошептал я, наклоняясь над мертвым зверем.

Черная губа была располосована кинжалом: два сочившихся красным глубоких пореза. Ай да лисовин. Отбился. Молодец. На всякий случай я поглядел когти на передних лапах: медведка с упоением рвет свою жертву на куски. Когти были грязные, в земле, но без крови.

– Том! – снова позвал я. – То-ом!

Не откликается. Мэй-дэй!

С немалым трудом я вновь отыскал его следы. Вот место, где на него кинулась медведка: опавшая хвоя ели-ели взрыта когтями, остались глубокие борозды. Здесь Том ранил зверя: медведка отпрянула, затрясла головой от боли, забрызгала каплями крови хвою и сухие ветки, а лисовин пустился наутек. Его мотало из стороны в сторону, ноги заплетались, он падал, натыкался в темноте на деревья, снова бросался бежать. И его опять заворачивало на северо-запад, к болоту.

Я выскочил на каменистый взгорок – пустой, без деревьев. Следы пропали. Подняв фонарик над головой, я посветил. Луч скользнул по крутолобым валунам, блеснул на вкраплениях слюды, шевельнул черные тени.

Я покричал, посвистел. Отклика нет.

Двинулся вдоль края каменицы. Ищейку бы мне. Надо было вызвать полицию. Упросил бы привезти «искусственный нос», хоть и дорогое это удовольствие. На Энглеланде полиция не применяет животных, а могла бы. Что ей мешает?

То ли хрустнул подмерзший мох, то ли обломился тонкий прутик. Я застыл, вслушиваясь. Вот опять – в каменице что-то зашелестело.

Взобравшись на ближайший валун, я повел фонарем. И увидел шагах в десяти человеческую руку: она лежала на земле, впившись скрюченными пальцами в землю. Выше локтя ее скрывал большой камень. Я кинулся туда.

– Том? – С колотящимся сердцем, я нагнулся над лежащим врастяжку лисовином. Потрогал руку – холодная, но живая. – Что с тобой?

Он молчал, уткнувшись лицом в мерзлый мох; его била дрожь. Отделанный коричневым мехом свитер был изорван, руки исцарапаны. Я пощупал пульс – быстрый и мощный. Значит, серьезных кровотечений нет. Проверил позвоночник: в порядке.

– Очнись. – Взяв за плечи, я перевернул Тома. – Что такое?

На нем не было маски. Однако биопласт был не безжалостно содран, а бережно снят, и кожа не повреждена; царапины от хлеставших веток не в счет.

– Что ты тут делаешь? – спросил я.

– Джим?

Я не услышал этого – угадал. Голоса у лисовина тоже как будто не было.

Разозлившись, я рывком усадил его и крепко встряхнул.

– Отвечай. Что стряслось?

У Тома задрожали губы. Утирать ему сопли я не собирался; положил фонарик и влепил две пощечины. Том схватился за лицо, скорчился. Сняв с себя куртку, я накинул ему на плечи.

– Зачем ты рванул в лес?

Оплеухи пошли на пользу. Тома перестало трясти, и он заговорил:

– Я не могу объяснить. Что-то такое… Я думал: сдохну.

Усевшись рядом, я прижался к нему; сквозь тонкий свитер ощутимо доставал ночной холод.

– Но ты не сдох, а выпрыгнул с третьего этажа.

– Потому что перетрусил, как последний… Не знаю, что это было. Такая жуть навалилась… После того, как Шейла ушла. Сначала просто стало не по себе. Потом заметался, а к двери подойти не могу – за ней черный ужас; тогда кинулся в окно.

Галлюцинация, сказал я себе. Краккен или наведенный страх – особой разницы нет.

– В лесу встретил медведку, – рассказывал Том. – Сам набежал на нее, ни черта не разбирая… уже в сумерках. Чуть не задрала.

– Я ее убил.

Тома передернуло, он плотней прижался к моему плечу.

– Куда ты направлялся? – спросил я, сунув руки подмышки; было холодно.

– Никуда. Просто удирал.

– Просто удирал к болотной топи?

– Разве? Ну… случайно.

Приподняв фонарик, я посмотрел ему в лицо – измученное, без биопласта ставшее незнакомо тонким. Нижняя губа вздрагивала, но лисовин старался держаться.