Зеркала и галактики - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ворон cтр.№ 242

Сильвер помертвел. А пилот неожиданно улыбнулся:

– Хорошо, сэр. – В теплой, благодарной улыбке блеснули великолепные зубы. – Спасибо, сэр.

Нет, я ровным счетом ничего не понимаю. Кажется, мистер Смоллет тоже удивился.

– Сэр, вы ошибаетесь, – проговорил бывший навигатор.

– Я не слепой, – возразил капитан.

– Очень хорошо, – обрадованно повторил Хэндс. Он и не думал ничего отрицать. – Джон дождется нас здесь…

– Тогда мне останется лишь застрелиться, – заявил тот.

– Это ты брось, – мгновенно подобрался Хэндс.

Сильвер не грозил и не бил на жалость: он на самом деле был в отчаянии.

– Ах-ах, – вздохнул поюн, трогая лапой щеку хозяина.

– Мистер Смоллет! – взмолился бывший навигатор.

Того и гляди сползет с кресла и грохнется перед капитаном на колени. Мэй-дэй! Нельзя же так-то.

– Сэр, у меня жена, – умоляюще произнес Сильвер. – Что я ей скажу, вернувшись ни с чем?

Капитан хмыкнул. Бывший навигатор сам признался, что сильно обидел супругу. Не тем ли, что предпочел ей Хэндса? А впрочем, черт их разберет. В нашей гостинице я всякого навидался; эти двое не очень-то похожи на любовников. Хэндс, например, совсем не похож.

– Мистер Смоллет, – заговорил я, – вспомните: вы уже хотели погнать Тома. Вы ведь тогда ошиблись.

У Хэндса дернулись губы: «Заткнись».

– Ах, Александр, Александр, – всхлипнул поюн, скользя лапами по ткани куртки и с трудом удерживаясь у Сильвера на плече.

Капитан впился в него взглядом.

– Джон, как зовут вашу жену?

Бывший навигатор замялся.

– Отвечайте.

– Юнона-Вэлери Сильвер, – неохотно выговорил тот.

– Юна-Вэл, – сказал мистер Смоллет.

Мелькнула рука пилота Хэндса – и безвинный поюн взлетел от удара вверх тормашками, задергался в воздухе, извернулся и шлепнулся на пол в проходе. Лапы разъехались, он приложился об пол хрупкой головенкой, взвизгнул.

– Рэль, чтоб тебя!.. – рявкнул Сильвер, срываясь с места и кидаясь к зверьку.

Поюн приподнялся на дрожащих лапах и обиженно вякнул, Рысь зашипел на коленях у капитана и попытался достать Хэндса когтистой лапой. Сильвер подхватил своего зверя, повернулся к Хэндсу. Встретил его спокойный взгляд. И молча уселся обратно за столик, запустил пальцы в дымчатую шерстку Александра.

– Сэр, не надо произносить ее имя, – сказал пилот мистеру Смоллету. – Зверюга чуть только услышит – тут же выболтает всю подноготную их семейки.

– Джон, чем вы обидели супругу? – спросил капитан.

– Да боже мой, тем и оскорбил, что позволил, – Сильвер кивнул на Хэндса, – за ней ухаживать.

На месте капитана я бы ему не поверил. Но мистер Смоллет, казалось, слушал вполуха. Потянувшись через столик, он забрал взъерошенного поюна. Тот скрючился, удерживаясь на его ладони.

– Ах, Александр, Александр, – пожаловался он.

– Слушаю тебя, тезка.

– Мне останется лишь застрелиться.

– А еще что?

– Я люблю тебя.

Неужто капитану невдомек, что зверь поет с чужого голоса? Я поглядел на Сильвера. Нет, он не подсказывал: он молчал, и вид у него был ошарашенный. Тогда кто – Хэндс? Пилот нагнул голову, и я не видел, шепчет ли он что-нибудь.

– Джон, не оставляйте поюна одного, – сказал мистер Смоллет. – Он от этого заболеет. – Вернув зверя хозяину, капитан ссадил с колен Рыся и поднялся. – Черт с вами. Возьму обоих. Кстати… Дэн, – окликнул он мистера Эрроу. – Где лисовин?

– Понятия не имею, – отозвался первый помощник из-за своего столика.

У меня внутри пробежал холодок.

Я облазил гостиницу сверху донизу; лисовин как сквозь землю провалился. Ни единая душа не видела Тома после того, как Шейла ушла из его номера и вернулась на пост, а с той поры минуло часа два. И его теплая куртка висит в шкафу; Том не удрал куда-то по своим таинственным делам.

Где он? Что с ним? Только бы не хрон, думал я, в третий раз осматривая его комнату. Только бы не лежал сейчас наш лисовин на дне моря. Не плавал бы в черной пустоте космоса – окоченелый, с лопнувшими глазами…

Нет его нигде. Нет!

Кроме космолетчиков, в «Адмирале Бенбоу» еще четырнадцать постояльцев. Дождавшись, когда Шейла уйдет от Тома, неизвестный заглянул к нему в номер и послал хроноимпульс. Ищи теперь, кто это был.

Я оглядел окно: не заперто. Осторожный Том не оставил бы его так. Окно распахнули, а потом рама закрылась, потому что снаружи холод и температура в комнате резко упала. Быть может, через это самое окно убийца и скрылся? Скажем, его спугнул шум в коридоре – шаги, голоса; можно и сигануть с третьего этажа. Окно выходит к лесу, до которого рукой подать.

Я сбежал вниз, выскочил из гостиницы, обогнул ее. Белая стена «Адмирала Бенбоу» была красиво подсвечена, по углам здания стояли два фонаря; их свет лежал на побитой заморозками траве. Полоса открытого пространства тянулась до облетевших ивушей, которые стояли черные, мрачные, лишь в одном месте тускло поблескивало зеркало паутинника. Над ивушами сверкали осенние звезды.

Включив фонарик, я прошел вдоль стены, остановился под окном лисовина, присел на корточки. Луч света уткнулся в край фундамента, в поросший травой и мхом гравий. Никаких следов. Даже если убийца спустился по веревке, а не прыгал с высоты, он должен был смять мертвые ломкие стебли и съежившийся мох. Но все нетронуто.

Ага. В нескольких шагах от стены – глубокие вмятины от ботинок, рядом – пятачок примятой травы. Человек выпрыгнул из окна, прокатился по кочковатой земле, вскочил и пустился бежать. Я двинулся по следам, которые вели прямиком к чернеющему лесу.

Надо сообщить в полицию, – возникла здравая мысль. Или хотя бы взять с собой напарника. Однако я не мог заставить себя повернуть обратно. Не буду я звать космолетчиков – ни первого помощника, ни капитана, ни тем более Хэндса с Сильвером.

Следы было легко читать. Человек несся со всех ног, не разбирая дороги, точно лошир во время осеннего гона. Вот он поскользнулся на гнилом стволе, проехался, сдирая с него мох, вот запнулся о коряжину и упал, вот натолкнулся на ствол, снова кинулся бежать. Ломился сквозь заросли дикой колючки, раздирая одежду: на шипах повисли нитки и клочок меха. При свете фонарика я рассмотрел коричневые ворсины. Видел я нечто похожее…

Озираясь, я повел лучом. За высвеченными фонарем стволами загуляли черные тени, вспыхнули желтыми искрами чьи-то глаза, с писком перепрыгнул с ветки на ветку косматый ночной мышак. Где-то подвывал большой беляк – неустроенный, не залегший в спячку; коротко вякала драчливая сонька, кто-то похрустывал ветками, удаляясь на легких лапах, с побережья доносилась музыка – высоких нот не слыхать, один глухой ритм: пух, пух, пух.