Северная сторона сердца - читать онлайн книгу. Автор: Долорес Редондо cтр.№ 61

Нана попыталась перешагнуть через его ноги, не разбудив его, но потеряла равновесие, и Бобби открыл глаза.

— Куда ты, Нана? Ты не должна отсюда никуда уходить.

Сидевший позади них мужчина молча посмотрел на Нану. С ним было трое детей, которые занимали два кресла, а еще один малыш спал у него на руках. Нана почувствовала, как вспыхнули щеки. У нее болели почки, но она наклонилась и прошептала Бобби на ухо:

— Дорогой, мне нужно в туалет.

Обеспокоенный, тот выпрямился и перевел взгляд со спящей матери к освещенному входу, который вел во внутренние коридоры, где располагались туалеты.

— Ради бога, Нана! Что мне делать? Я не могу оставить Селету одну, а если я отправлюсь провожать тебя вместе с ней, кто-нибудь займет наши места, и придется потом торчать в конце коридора либо высадить маму из инвалидной коляски, а это невозможно.

— Не волнуйся, Бобби, я прекрасно схожу одна.

— Ты уверена?

Нана кивнула.

— Но что делать с Селетой? — Она снова наклонилась к нему. — Она ведь тоже хочет в туалет.

Бобби улыбнулся.

— Я надел на нее два подгузника, — сказал он, с нежностью глядя на мать. — Надеюсь, этого будет достаточно.

— Может быть, я потом тоже попрошу у тебя подгузник, — улыбнулась Нана и заковыляла к проходу.

* * *

Это явно был не ее день. На плакате, в самом конце душного зала, было указано, что ближайший туалет находится в пятидесяти метрах. Людей в коридоре было не так много — большинство выбрали относительный комфорт и устроились на трибуне. В отличие от сильной жары, стоявшей внутри стадиона, в коридоре, куда выходили двери, чувствовалось движение влажного воздуха, но этого было недостаточно, чтобы рассеять крепкий запах мочи и прочих свидетельств жизнедеятельности людей, который Нана почувствовала, проходя мимо мужского туалета, перед которым томилась очередь. Приблизившись к женскому туалету, она поблагодарила Бога: перед ним никого не было. В тот момент, когда Нана уже собиралась войти, изнутри выскочила женщина, чуть не сбив ее с ног.

— Не входите туда, мэм, — сказала она и заспешила в коридор.

Мгновение Нана смотрела ей вслед. Она не сомневалась, что в туалете наверняка творится кошмар: дамские уборные уже давно были не в лучшем состоянии, чем мужские. Она попыталась представить себе худшее: рвота, экскременты, обдолбанные наркоманы… Но ее мочевой пузырь разрывался, а за свою жизнь Нана повидала множество ужасных вещей. Она толкнула дверь и вошла.

Никакой вони не было — по крайней мере, пахло не сильнее, чем обычно; только на полу рядом с умывальниками виднелась пара подозрительных лужиц. Помимо этого, туалет на первый взгляд был пуст. Потом Нана услышала чей-то сдавленный стон, приглушенный голос, едва различимый плач, а затем прерывистое дыхание. Она миновала ряды умывальников, осторожно ставя палку на мокрые плитки, и заглянула в узкое пространство, в котором слева и справа располагались туалетные кабинки. Дверца последней кабинки была открыта, и Нана увидела внутри двух молодых людей. И две длинных женских ноги в босоножках без каблука с тонкими красными ремешками. На мгновение Нане пришло в голову, что кто-то рожает, а стоны издает роженица. Пока она не увидела, что склонившийся над женщиной мужчина встал, натягивая штаны, в то время как ожидавший своей очереди, наоборот, расстегивал ремень.

В животе Наны вспыхнула жаркая волна, дыхание участилось, а глаза наполнились слезами чистой ярости.

— Что вы с ней делаете? — крикнула она изо всех сил.

Мужчины удивленно переглянулись — появление старухи показалось им забавным.

— Вали отсюда, старая шлюха, — со смехом ответил один. — Или ты тоже хочешь поразвлечься? — спросил он, почесывая гениталии.

Нану била дрожь. Не задумываясь ни на мгновение, она двинулась прямо на них. Палка выскользнула из дрожащих пальцев, но она, пошатываясь, шагала вперед. Ее охватили ярость и ненависть, которые в последний раз она испытывала очень давно — в ту далекую ураганную ночь.

Один из мужчин нагло хохотнул и двинулся ей навстречу, раскинув руки, словно собираясь ее поймать. Нана сжала правый кулак и изо всех сил ударила им в грудь мужчины. Но удар получился слабый. Опередив ее, мужчина перехватил ее руки, заставив отступить в сторону умывальников. Он сжимал ее запястья без всяких усилий, как будто они танцевали вальс. Нана заплакала от ненависти. Слезы вины и беспомощности обжигали ей кожу ядом; она изо всех сил сопротивлялась мужчине, который смеялся и отводил ее кулаки почти бережно, как будто не желая причинить ей вред, и это заставляло ее еще острее чувствовать свое унижение. Наконец он прижал ее к двери и пробормотал на ухо:

— Убирайся, старуха, я не хочу тебя обижать; ты напоминаешь мне мою бабулю.

Силы покинули Нану. Ее плечи горели в неудачной попытке сдержать дикаря, ноги дрожали от страха, запястья болели, зажатые огромными ручищами, а стоны женщины, чьего лица она не видела, казалось, стали громче. Плач Наны и невидимой жертвы слился в один. Когда сил у Наны совсем не осталось, она застонала, и мужчина наконец выпустил ее руки — они бессильно упали у нее по бокам. Она ненавидела свое дряхлое тело, неуклюжее и бесполезное, в котором обитали лишь ярость и ненависть. Подняла взгляд на мужчину, который по-прежнему смотрел на нее беззаботно, почти с жалостью, и вся ненависть, вся обида и злость собрались у нее во рту и хлынули наружу адским и яростным потоком:

— Будь ты проклят. Я проклинаю тебя и этих негодяев во имя твоей бабушки, твоей матери, во имя всех женщин, которые лежат в твоей семейной могиле! — крикнула она, подняла руку и указала на него пальцем. — Будь ты проклят навеки, чтобы тебе никогда не видеть света, чтобы семя твое сгнило внутри тебя, чтобы ты не знал покоя.

Лицо мужчины потемнело. Нана не умолкала. Улыбка стерлась с его лица, он сжал губы и покачал головой.

— Что ты несешь, чертова ведьма? — растерянно воскликнул он; в его голосе уже не чувствовалось и следа превосходства, которое было там минуту назад.

— Я проклинаю тебя! — продолжала Нана с еще большим презрением, обращая в слова всю свою ярость и всю свою боль, и чем больше он трусил, тем ярче разгоралась ее ненависть.

— Заткнись! — чуть ли не взмолился парень.

Нана вдохнула побольше воздуха, вытянула шею и заглянула ему в глаза.

— Теперь ты проклят, — прошипела она.

Мужчина явно был напуган: его дыхание участилось, а глаза вылезли из орбит. Вне себя от адреналина, он поднял кулак и замахнулся Нане в лицо.

В этот момент погас свет.

Нана почувствовала колебание воздуха, возле уха раздался грохот — это кулак врезался в дверь у нее за спиной. Ноги у нее подкосились, и она сползла на пол. Затем встала на четвереньки и скользнула почти бесчувственными пальцами по краю качающейся двери. Толкнув ее, выползла вон, пока влажный теплый воздух не сообщил ей, что она в коридоре. Темноту чуть подсвечивали маленькие светящиеся знаки, которые зелеными стрелками указывали на расположение выхода. Она подползла к стене и, опираясь на выступы, кое-как встала на ноги. Опираясь о стену, побрела по коридору, удивляясь, почему до сих пор слышит приглушенный женский плач, пока не поняла, что плачет она сама. Остановилась, стараясь отдышаться и успокоиться. Сквозняк, дувший в коридоре, становился все сильнее, словно вокруг не стадион, а аэродинамическая труба. Между ног Нана почувствовала что-то мокрое. Ей не нужно было этого делать, но она коснулась рукой промежности, ощутила влагу, и ей стало нестерпимо стыдно. Затем свет зажегся вновь, и Нана закричала.