Едва ореол таинственности спал, недовольно поджав губы, Айя зашагала быстрее. Главная цель не найти артефакты, а попасть в Алтарную.
Стояла тишина. Лунный свет остался далеко позади, приходилось ориентироваться практически наощупь. Влажный мох на стенах светился тусклым зеленоватым светом, показывая направление. Сарэтис казалось, что она идёт уже полночи, а коридор всё не кончался.
Капнула вода, разливаясь влажным холодом по плечу Айи. Повинуясь рефлексу, Сарэтис обернулась. Бездна мрака на миг показалась живой, и из неё изрыгнулся отвратительный скрипучий голос.
— Эут атэр лойхор шаттэ[25]. — Изначальный язык звучал не только снаружи, но и внутри, гулко ударяя в рёбра. Сарэтис зажмурилась и вскрикнула. Темнота окутала плечи холодными щупальцами, как будто гигантский змей сжал в кольцо.
Айя дёрнулась к стене, срывая незримые путы. Ощущение холода на коже развеялось, но продолжало доноситься скрипучее эхо изначального языка. «Это верный путь», — таково значение этих слов.
Сарэтис зажмурилась, успокаивая дыхание. Хотелось со всех ног ринуться обратно в казармы.
— Великая Тхаймона, мне нужно ваше благословение. Вы ниспослали знак, дайте мужества его понять, — прошептала Айя, чувствуя, как пелена страха спадает, и открыла глаза.
Внимательно посмотрела перед собой. Привыкшим к темноте взглядом, заметила, что буквально в пяти шагах, коридор заканчивался. Тупик.
Айя метнулась к каменному заслону, преграждающему путь. Споткнулась рядом с ним. Потёрла ушибленную голень, вгляделась в боковую стену. Улыбнулась сама себе и поставила ногу на первую ступень винтовой лестницы, которая была вырублена в камне.
Сарэтис преодолевала высокие ступени, местами растрескавшиеся и отколотые, хранившие на себе отпечаток столетий. Тусклое свечение мха едва вырывало их из мрака, приходилось держаться за стену, чтобы не оступиться. Айя спешила, но подъём давался непросто, она тяжело дышала, а сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Взобравшись на самый верх, она упёрлась в каменный тупик.
«Тут должен быть механизм». — Айя вспомнила, что на общем плане эта дверь изображена круглой, словно выкатывающийся заслон.
Сам механизм описан не был.
Сарэтис шарила в темноте по заслону. Её пальцы осязали стену из полированного камня, и только выбоины, как шрамы, то здесь, то там, портили впечатление абсолютной гладкости. Айя уже успела отчаяться, но тут ей в голову пришла мысль. Тхаймона по легендам была высокой женщиной. А этот тоннель воительница использовала лично.
Айя встала на носочки, принялась ощупывать заслон выше своего роста. Указательным пальцем она почувствовала круглый выступ, но чтобы на него нажать, пришлось подпрыгнуть. Раздался каменный грохот, в лицо полетела пыль. Сарэтис зажмурилась и закашляла.
Шум стих, и перед Айей оказался проём, за которым царила такая же тьма, что сопровождала её всю дорогу. Сарэтис затаила дыхание, боясь, что проход замуровали. Осторожно шагнула вперёд, протянула руку в темноту. Та оказалась плотной и бархатистой на ощупь. Отдёрнула ладонь, перевела дыхание, осторожно коснулась бархата, затем толкнула его. Тёплый свет озарил края плотной ткани гобелена, закрывающего проход.
Отодвинув ткань, Сарэтис вошла в Алтарную. Перед ней предстало множество постаментов с оружием.
В помещении стоял сладковатый запах. Будто жжёная ваниль. В памяти всплыли свежие булочки в замке Эллора Батиста и Хэпата, от которой так пахло после светских раутов.
Айя прошла в центр помещения, огляделась в поисках постамента с Реликвией. Сердце забилось чаще. Рана на руке отдала тупой болью. Страх и предвкушение будоражили душу. Что если дракон покажется?
На одном из постаментов Айя увидела очень редкое оружие, похожее на два скрещённых полумесяца. Они были прекрасным творением кузнечного искусства. Их рукояти покрывала чёрная кожа, а лезвия манили смертоносной остротой.
С трудом оторвавшись от созерцания мечей-полумесяцев, Айя пошла в дальний конец Алтарной, где по центру стены стоял большой каменный постамент, на нём находилась золочёная подставка для ланца. Над постаментом нависала величественная фреска, почти не тронутая временем: воительница с золотым копьём. Сарэтис поняла, что именно здесь должна была храниться Реликвия.
Только вот постамент зиял пустотой.
[25]Эут атэр лойхор шаттэ — «Это верный путь»
Глава 16. Путь скорби
Эпоха Неопаляющего Огня длилась долгие века. Эпоха божественного покровительства и благоденствия. Эпоха, когда люди жили среди Богов и были едины с ними. Закончилась она битвой между светоносным Энга'артом и темноликой Свартой.
— «О бескрайних землях Хотартэйи», том 1, Ипюр Шоробис
29 посевен 299 года эпохи Лунного Древа
Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор
— Пард Сэмтис ~
В окно падал золотистый свет Младшей луны, он освещал разложенную на столе карту, края которой удерживали метательные звёздочки. Точёные грани остро подчёркивались лунным светом. На их гладкой поверхности один за одним вспыхнули отражения трёх язычков пламени, когда Сэмтис зажёг свечи.
Воздух пропитывал запах травяной настойки Вайлума, которой Пард обработал ссадины, полученные во время наказания.
Сэмтис замер у камина, сосредоточившись на ощущениях, слушая своё дыхание и биение сердца. Он собирал по кусочкам благоговейное чувство, испытанное, когда проходил строй.
— Воплощение всех добродетелей, Великая Тхаймона, пролей на меня свет своей мудрости, покажи мне вечность в одном миге… — цитировал молитву Пард.
Скепсис зудел над ухом, как комар. Молитвы казались бессмысленным сотрясанием воздуха, потому что никаким Богам и умершим героям нет дела до трепыханий смертных. При этом Пард помнил, что именно слова из «Вознесения Тхаймоны» успокоили его мятежный ум, как воин усмиряет сталь, убрав её в ножны.
Минуты концентрации шли, в груди становилось тепло, беспокойные мысли отступали, открывая место для Света, заполняющего тело, словно оно стало всего лишь сосудом. Сосудом для вечности в одном миге. Казалось, что комната растворилась в серой дымке, в которой прояснялся силуэт. Сначала он был похож на белую мраморную статую, но постепенно оживал, начинал играть цветами. Высокая женщина, тёмно-рыжие волосы, кожаный ламинарный доспех, копьё.
Она вселяла трепет, будто безбрежный океан, что пугал и приводил в восторг своим величием. Пард понял, нет, он знал — перед ним была Тхаймона. Она улыбнулась.
— Тара? — слетело с губ.
Если перед ним была основательница Риар Дайядора, то она почти как две капли воды походила на Тару Нарис.
Как будто от того, что Пард произнёс имя, видение пошло рябью и воительница исчезла.
Он стоял перед камином, случайно уронил взгляд на игрушечного коня Таны и алую ленточку Олэ. Сердце окатило волной скорби. Спокойствие медитации обернулось болью, словно сотни ос засели в лёгких и разом вонзили жала.